И даже когда нечистая сила перестала лютовать, односельчане не сразу приблизились к жалобно стонущей женщине, смущенно переговариваясь невдалеке. Первыми осмелились помочь бедолаге Шестаковы, хотя в руку Федора вцепилась мать.
- Стой, оглашенный, подожди... как бы чего не вышло-то!
- Да что вы, мама! Нечто я дитё малое?
Серафима же, тем временем, в ужасе разглядывала соседку. Даже при свете луны и то было заметно, что избита Дуня в кровь. Соседи поднатужились и затащили громко стонущую от боли женщину в дом, да так и замерли на пороге.
Керосиновая лампа хоть и теплилась, но была опрокинута и разбита, и чуду подобно, что дом не вспыхнул, а то в летнюю жару гореть бы всей улице. Все же остальные вещи превратились в груды рваных тряпок и обломков. Особенно потряс Федора вид развороченного дубового сундука, крышка которого превратилась в щепу, словно над ней немало потрудился силач с топором.
- Так здесь Дуню и положить-то некуда,- тяжело вздохнула Серафима,- надо бы её к нам забрать!
- Ишь, чего удумали! - высохшей грудью встала на защиту порога бабка Фрося,- нечистую силу привадите!
С упрямой бабкой Шестаковым сражаться не захотелось, и они отвели соседку в летнюю стряпку, постелив той на скамье.
На следующий день о произошедшем побоище гудело всё село. Дуняша на работу не вышла, да оно и понятно - и в себя приходила, и порядок в доме еле-еле навела.
Не выспавшиеся и измученные Шестаковы, управившись по хозяйству, решили улечься пораньше, но ровно в полночь всё повторилось сначала. Опять жуткий рев и опять невидимый изверг избивал беззащитную жертву.
Утром, выгнав коров, вторую ночь не высыпающиеся соседки - тетка Фекла, бабка Анисья и Серафима собрались вместе:
- Надо бы Дуне-то из дома уходить! А то ведь замучает насмерть лукавый, а нам отвечать придется! - был всеобщий вердикт.
Времена были страшные. НКВД свирепствовал, и за меньшие провинности люди пропадали в лагерях бесследно. А толковать безбожной власти про Анчутку было бесполезно.
- А куда уходить-то? - вздохнула Серафима,- в летней стряпке у нас не проживешь! В доме и без неё теснота - ребятам уроки делать негде.
- Свободных изб в селе нет, - отмахнулась веткой от комара тетка Фекла,- а в постоялицы кто же осмелится бесноватую запустить?
- Не с того края, бабоньки, за дело беретесь,- заметила бабка Анисья, - не Дуньку прятать надо, а Анчутку от неё отвадить! Поп нужен!
- Может, и нужен, да где ж его взять-то? Во всей округе ни одной действующей церкви нет!
Постояли, повздыхали, но так ни к чему и не пришли. Да и времени не было долго толковать, да рядить о судьбе несчастной Дуняши - летняя страда, каждая минута на счету.
С вечера Дуня все-таки улеглась спать в стряпке Шестаковых, и ночь прошла спокойно. Соседи облегченно перевели дыхание, но вскоре выяснилось, что расслабились они рано.
В тот день ужинать Шестаковы сели поздно. Серафима, до сумерек проработав в поле, решила быстренько - на "скорую руку" испечь блинцов.
Вся семья собралась вокруг аппетитно благоухающей стопки, когда неизвестно откуда - прямо из воздуха брызнула вода и на блины. Те сразу же превратились в нечто неудобоваримое, и Шестаковы остались без ужина.
- Здесь он - Анчутка-то! - злорадно заявила бабка Фрося,- теперь начнет озоровать, никому покоя не будет! А нечего было бесноватую в дом привечать! Я же говорила вам, непутевым, я предупреждала....
- Да хоть вы-то, мама, не травите душу! Ерунда всё это! - рявкнул обеспокоенный Федор.
Но когда в последующие дни одна за другой в стряпке разбились все крынки, терпение лопнуло и у него.
- Я тебя у бригадира отпросил,- заявил Федор жене как-то вечером,- с утра собирайся! До "большака" тебя Иван Ильич довезет, а дальше на попутках в область подавайся. Там, говорят, церковь действующая есть. И хотя я во всю эту нечисть не особо верю, поговори с попом-то, как нам от такой беды избавляться?
Добралась Серафима до областного центра уже ближе к вечеру, а пока нашла церковь и вовсе смеркаться начало. И все же женщине повезло - батюшка оказался на месте. Вместе с каким-то ветхим старичком они перестилали полы.
- Служба закончилась, дочь моя, - прошепелявил священник, придерживая зубами гвозди, - с утра приходи!
- Ох, да у меня другое!
- Так чего же тебе, болезная, - осведомился старичок, окинув взглядом измученную непростой дорогой женщину, - какая боль-беда в храм привела?
Серафима присела на скамью, вытянув гудящие ноги, и рассказала этим людям, что творится в её деревне.