В гостиной он был один, стоял у окна и глядел на солнечную улицу, не видя её. Притопал Толян, уже принявший на грудь оздоровительную бутылку шампанского и поэтому подобревший, хлопнул его сзади по плечу, и когда Антон повернулся, сказал:
— Не переживай, кореш. Найдется и для тебя работенка, уж три сотни баксов в месяц всегда закалымишь. За сотню малометражку снимешь, а если достаточно будет комнаты, то еще меньше уйдет. Пока же с месячишко у меня поживешь, будешь хату мою сторожить. Будешь?
— Отдай ствол, — тихо, но веско сказал Антон. В цепные псы к этому самодовольному хмырю идти как-то не хотелось.
— Отдам, отдам, — отозвался Толян, осененный неожиданной мыслью. — Сядем-ка.
На кухне Буханкин затянул «Чубчик», Ремизова сказала что-то и захихикала.
Толян бухнулся в кресло, а Шепталов уселся на своё ночное ложе — ставший уже привычным диван.
— Стреляешь не хило? — спросил Толян и, встретив недоумевающий взгляд Антона, поправился: — Нормально стреляешь?
— С двадцати шагов в пятак попаду, — сказал Антон.
— На звук умеешь? На дыхание? С двух рук, как Таманцев у Богомолова?
— Могу, — ответил Антон. — Таманцев — знакомая фамилия.
— Ты его вряд ли знаешь, — сказал начитанный Толян. До того, как стать Толяном, он успел прочитать книгу Богомолова «В августе сорок четвертого», и образ лихого волкодава Таманцева пришелся ему по нутру. Потом читать стало некогда, да и не хотелось читать эту муру в глянцевых обложках, которую писали какие-то подонки. Прочитаешь такое — и как будто дерьма нажрешься.
А тут живой чекист, которого обучали те же, кто обучал Таманцева.
— Охранником ко мне пойдешь? — спросил Толян. — Тылы защищать. Чтоб ни одна сволочь в затылок не пальнула. Тут такса уже много выше. Заметь — никому еще не предлагал.
— Тебя, что ли, защищать? — пренебрежительно сказал Антон. — А ты что за персона?
— Та самая персона, кореш, которая тебя, дурака, в люди выведет, — отозвался несколько задетый Толян. — Без которой ты здесь бомжем подохнешь голоштанным, мелкой татью.
Поднявшись, он вынул из выдвижного ящика маузер и, держа за ствол, протянул Антону со словами:
— Держи свою пушку. Если согласен, другую купим, покруче. ПСС, например, или Дротик, или австрийскую СПП. Давай, давай, соглашайся, не упускай шанса.
В общем-то, как ни крути, он был прав. Деваться было некуда.
— Согласен, — вздохнув, сказал Антон…
В зале уже было чисто, остатки мониторов, годные на запчасти, убраны в кладовую, стекло в окне вставлено.
Юрок сидел у подключенного к Интернету компьютера, Кирилл — в стеклянном боксе на рабочем месте продавца. У витрины с розничным товаром стоял какой-то пацан, явно не покупатель, а так — ротозей. Но ведь не запретишь же смотреть, и денег за это не возьмешь. Вскоре пацан вышел.
На экране, вытеснив интернетовские новости, появилась вдруг красная крупная надпись: «Внимание — карлики!», — и Юрок, вытянув шею, впился глазами в монитор.
«Юзеры, — уже более мелко последовало дальше, — особенно торгующие техникой. В городе орудует шайка лилипутов, уродующих мониторы. Прочее они не трогают. Имеются жалобы от организаций (далее последовал список из пятнадцати организаций). Если в ваш магазин зашел лилипут, примите меры предосторожности».
— Вот черт, — сказал Юрок. — Банда лилипутов.
— Что? — спросил Кирилл.
Юрок рассказал о предупреждении.
— И нафига? — произнес Кирилл. — Они что — больные?
— Об этом не сказано, — ответил Юрок. — Разумеется — больные. Кто же еще-то?
Возобновившаяся было интернетовская трансляция вновь была перебита обращением к юзерам, но ненадолго, секунды на две-три, потом экран мигнул и стал черным, даже каким-то ядовито-черным, пугающим. Казалось, что чернота эта в нём живет, пульсирует. Вот на экране появилась маленькая белая точка и начала стремительно, как бы приближаясь откуда-то издалека, разрастаться.
От греха подальше Юрок вырубил системный блок, через который запитывался монитор. Это, однако, ничего не изменило. Точка на экране моментально выросла, превратившись в белую маску с едва намеченными глазами, губами и носом. Последовал слабый щелчок, как будто стукнули пальцем по клавише, и маска превратилась в компьютерное лицо с хорошо прорисованными деталями, окрашенное в довольно естественные тона, неподвижное и с закрытыми глазами.