Теперь-то уж дорога в 27 век была абсолютно свободна…
Видок у этих четверых был тот еще, аховый видок.
Легче всех отделалась Зинаида, только майка её до талии была разодрана надвое, кто-то в темноте пытался добраться до тугих девичьих грудей.
По Буханкину ходили. Кроме того, на него опрокинулся стол с закусками, и теперь он был в разноцветных, пахнущих салатами и шпротами пятнах. Левое его ухо, куда пришелся нокаутирующий удар, было вдвое больше правого и имело устойчиво лиловый цвет.
Толян был весь в драном. Его хватали за одежду, пытаясь свалить, он вырывался и вырубал схватившего. Уже другие били его и хватали за одежду, он и этих вырубал. Ему бы драться в латах, а то что нынешние шмотки — труха.
Антон не был так раздёрган, но он имел под левым глазом внушительный фонарь и потому держался вполоборота. Пуговицы на его рубахе были выдраны с мясом, на проглядывающих сквозь неплотный зап
Доставивший их сотрудник милиции передал Маше записку от Реутова следующего содержания: «Ув. Мария Тим. Спешу уведомить, что квартира Золотухина А.Г., которая уже горела намедни, сейчас сгорела окончательно. Об этом только что меня известил глав. пожарный Кириллыч, которого ты прекрасно знаешь. Люблю, целую, вечно твой Реутов».
Записку эту Маша сунула в стол, после чего попросила охранников принести еще стульев. На двух уже сидели утомленные Светлана с Колькой, оставался лишь один свободный.
Кабинет у лейтенанта Кибиткиной был маленький, не предназначенный для совещаний, и как только стулья были принесены, в нём стало тесно. Зато теперь все сидели.
— Излагайте, — сказала Маша, глядя на Антона, который старался спрятаться за широкого Толяна.
— Прошу учесть, что я лицо подневольное, — помявшись, заявил Шепталов. — Куда прикажут идти, туда и иду. Вооружившись.
— Кто прикажет? — спросила Маша.
— Анатолий Геннадьевич, — ответил Антон, морщась. Не нравился ему этот разговор. — Я у него в охране.
И добавил, глядя в сторону:
— Жить-то на что-то надо.
— Ну и? — сказала Маша, не спуская с него глаз.
— В общем, глупость получилась, — отозвался Антон, трогая кончиками пальцев фингал. — Не нужно было и затевать.
— Дай-ка я расскажу, — решительно внедрился в их диалог Толян.
Стул ему был явно маловат, он сидел на нем прямо, широко расставив слоновьи ноги, и старался не двигаться, так как при каждом его движении стул подозрительно скрипел.
— Ну чего, Мария, жизнь есть жизнь, ты же понимаешь, — сказал Толян. — У людей ни шмоток, ни бабок, одни долги, вот и пошли за бабками. Это ведь не запрещено?
— Ты меня спрашиваешь? — осведомилась Маша.
— Короче, начали играть, — продолжал Толян. — Сначала пёрла везуха, это всегда делается для затравки, а после пошел чистый мухлёж. Слово за слово, валенком об стол, заварилась кутерьма. Вот Антон и пальнул в воздух. Для порядка. Какое там. Надо бы пониже, по Мефодию, тогда бы и вопросов не было. Ведь это он, гад, ментов вызвал?
— Ты меня спрашиваешь? — вновь осведомилась Маша.
— Мефодия надо было первого брать, он заводила, — сказал Толян. — Чего ж нас одних-то повязали?
— Про Валентина Карповича Пузырёва, которого ты именуешь Мефодием, разговор особый, — произнесла Маша сухо. — Вам, Золотухин, надо отвечать только за свои действия.
Пузырёв был на крючке у Ларина, на хорошем таком, крепком крючке с рядом неопровержимых фактов, свидетельствующих о тесной связи Мефодия с игорной, алкогольной и наркомафией, но факты эти, увы, ничего не стоили, поскольку Пузырёв занимал пост замминистра и пользовался благоволением Хозяина. Поди-ка возьми такого. Сразу с насиженного места слетишь, а то и вовсе пропадешь без вести.
Прав был, конечно, Толян, первым нужно было вязать Мефодия и с ним вместе еще тысячу таких же мефодиев, тогда бы, может, и образовался какой-никакой порядок, однако это уже было не во власти Ларина, а тем более какой-то Маши Кибиткиной. Вот так, Анатолий Геннадьевич Золотухин. Вот и весь ответ.
Вслух она это, разумеется, не сказала. Как в детской прибаутке: зубы на крючок — и молчок.
— Что же мне с вами, умными такими, теперь делать? — вздохнув, спросила Маша.
— Оружие пусть вернут, — мрачно изрек Антон. — Не ими куплено. И разрешение выдайте. Обещали же.
— Прямо детсад какой-то, — сказала Маша. — Отряд желтопузиков. Отдайте мои игрушки. Это надо же? Ладно, считайте, что легко отделались.