Мужчина всё шёл и шёл дальше, не оборачиваясь, казалось, даже не дыша. Хасан недовольно возился на ковре, но встревать в безмолвное шествие сына Пропасти не спешил. В конце концов, это его сюда позвали. Каковы бы ни были здешние существа, они всего лишь живые материи - не больше того. И первым обращаться с расспросами Хасан считал ниже своего достоинства. К тому же...
Потолок, стены и пол ожили одновременно. Молодого колдуна смяло, закрутило, прижало к земле, укутало в бессильно вырывающийся ковёр, не позволяя произнести ни слова проклятия. Хасан больно ударился затылком обо что-то твёрдое,
-- тусклый свет на мгновение погас. А после - сноп искр посыпался из глаз, молодой колдун почувствовал, как неумолимо затягивает его сознание в пробудившуюся бездну мглы.
- Вяжи крепче, брат Лиши. Отец Ашия сказал, он обладает магией... - сквозь пробки в ушах звуки пробивали с трудом, зато, пробившись, троились и множились, точно нескончаемое эхо.
- Куда его? К девушке, в погреб?
- Да. Отец Ашия так велел. Сказал, что они будут только мешать.
- Не стоило ему вообще появляться...
- Тогда бы его съели жадные дочери небожителей. Он ещё понадобиться. Не сейчас, но совсем скоро...
Хасан силился разлепить губы - и не мог. Перед глазами поплыли разноцветные круги, в этих кольцах вечности то и дело возникали знакомые и незнакомые лица. Их было так много. И вместе с тем - совсем чуть-чуть. Что успел он увидеть за то короткое время, что провёл вне стен багдадского дворца? О, он увидел многое. Он увидел жизнь. Ту самую, что от него до поры до времени, точно сокровищницу
султана, скрывали наставники. Он обрёл такую желанную свободу, но какова
196
оказалась цена? Сейчас Хасан отдал бы все сокровища мира, лишь бы хоть на миг вернуться туда, за крепкие стены дома... к отцу, к брату...
А лица всё летели и летели прочь. Молодой колдун вглядывался - он искал. И не мог поверить самому себе. Тех, кого он так хотел увидеть, не было. Тех, кого он так любил. Тех, кому бы никогда в этом не признался...
И внезапно - ээ, нет, неужели она и здесь меня настигла, глупая горная лань?! Верблюжья колючка! Бр-р-р!
- Мальчик! Мальчик! Ты меня слышишь?! Проснись, проснись, миленький! Ну проснись же - уа-а-а-аааа!!
- Какой интэрэсный женщин! Тол'ки что вылил на тибэ целый ушат воды, а типер' наполняит эго слэзами!
- А ты, противная железяка, не мог его предупредить об опасности! Кто день и ночь хвастал своим любимым аль-Рассулом, а?! Как будто больше порядочных людей на свете не существует! А-а-а-аааа! Угробил моего мальчика-а-аааа!! Как я теперь жить буду-у-ууу?! И кому я такая нужна-а-аааа!!
- Кто - не предупредил?! Я - не предупредил?! Да если б нэ твой глюпий башка,
-- который мысл' даже не ночивала, да!.. Э-э! Остав' мартышка в покои, да! Задыхнулся савсэм, глаза сийчас выпадут!
Хасан застонал и попытался зарыться с головой в нечто колючее и сырое под щекой. В результате чуть было не выколол себе глаз, вдохнул прелый дух подстилки и закашлялся.
- Тихо ты, позорный жэнщин! Нэ видишь, плахой сон прэснился нашему доброму гаспадину...
Молодой колдун, низко опустив голову, приподнялся на вытянутых руках и свыкся с подступающей к горлу тошнотой. Баньши где-то чуть левее ойкнула, и ей ответил возмущённый возглас Малика.
- Кто из... кхэ-кхэ! - Хасан закашлялся и осторожно приоткрыл правый глаз. - Кто из вас первым решил выйти на прогулку? Малик? Маб? - Хасан вытер рукавом мокрое лицо и громко шмыгнул носом. - Кто?
Баньши и макака под мутным взглядом господина ткнули друг в друга пальцами.
- Значит, оба... Хорошо же вы чтите покой своего господина. Из-за вас меня могли убить...
- Не могли, - уверенно возразили из-за спины. Хасан, превозмогая дурноту, огляделся в поисках источника голоса. Безуспешно. Неглубокая яма, в которую их посадили, напоминала зиндан, восточную тюрьму. Разве что отверстие наверху было шире, пусть и забрано крупной решёткой. Свет пробивается вниз откуда-то сверху, он тусклый, но позволяет смутно разглядеть пространство вокруг себя. Пол - устлан сырой жёсткой соломой. Ковшик на цепочке. Пустой. Бывшее его содержимое медленно стекает с лица Хасана за воротник. Баньши сидит напротив на коленях. За левую лодыжку и правое запястье прикована к стене тяжёлыми цепями. Клинок аль-Рассула, словно в издевательство, подвешен практически у самой решётки наверху, так что без крыльев или ковра не достать. Самого ковра нет, зато есть Малик. Вот на него надели ошейник. Чёрное кольцо стягивает горло и мешает свободно двигаться, однако из крепких объятий Маб, как только она ослабила хватку, макак всё же сбежал. Забрался на плечо хозяина и с безопасного расстояния принялся гримасничать. Сам молодой колдун со стянутыми накрепко цепью лодыжками почти не чувствовал