Ощущение холода покинуло меня так же внезапно, как появилось, и я пришла в себя посреди бального зала, сидя на полу и прерывисто дыша. В кого бы я ни врезалась – кто бы ни был источником этого видения, – этот человек успел скрыться.
Роуз и Кара с одинаковыми обеспокоенными лицами помогли мне подняться.
– С тем мужчиной что-то не так, – задумчиво сказала Роуз.
– Я не смогла прочесть его мысли. – Кара рассеянно смахнула с юбки налипшие на неё блёстки в форме звёзд. – Анна?
Но я их едва слышала. Перед моими глазами стояли лица тех убитых в номере мотеля.
– Анна? – мягко повторила Кара, но я лишь помотала головой и, высвободившись, бросилась вон из зала.
Мой карандаш летал над страницей, стараясь запечатлеть выражение лица убитого мужчины. Его глаза мне никак не давались: та особая пустота смерти, как огонёк свечки, потушенный собственным расплавленным воском, упорно от меня ускользала. Я смазала пальцем штриховку его радужек, из-за чего они стали серыми, как сталь, и более призрачными.
– Всё равно не то, – пробормотала я. – Да и зачем ему глаза? Кому они вообще нужны?
Я отбросила альбом в сторону, едва не сбив стоящую на кухонном столе кружку с чаем «эрл грей». Он скользнул за край, но один из стульев сдвинулся вбок, не дав ему упасть на пол. Я вяло взмахнула рукой, благодаря дом, и уронила голову на стол. Обычно рисование помогало мне справиться с видениями, но эти образы по какой-то причине не желали меня отпускать.
– Это было ужасно, – сказала я Норе. – Так же ужасно, как когда Макс поймал ту фею, пытавшуюся отравить всё в саду.
Фея выжила, но в саду до сих пор оставался маленький участок земли, где ничего не росло из-за пролитой тогда крови.
– Тебе было три – как ты можешь это помнить? – Мама даже не оторвалась от надраивания и без того сверкающих чистотой шкафчиков.
Их деревянная поверхность практически сияла в золотисто-красном свете солнца, но уборка после вчерашней вечеринки сильно подпортила настроение дому, а первым средством для его поднятия было натирание до зеркального блеска кухонных шкафов и кружка «эрл грей». Дом и сам мог их себе организовать, но это всё равно что самому массировать себе плечи.
– Я губка смерти, – буркнула я в стол.
Нора вздохнула. Она выглядела усталой, возможно, её опять всю ночь мучила мигрень.
– Ты разглядела чьё-нибудь лицо, губка?
– Нет, видение было странным и размытым.
Я принялась царапать уголок одной из многих пар инициалов, вырезанных на поверхности стола, когда дом вдруг утянул её подальше от моего ногтя. Я едва не упала со стула и сердито воззрилась на ближайшую стену, пока дом неохотно не вернул инициалы на место. Не моя вина, что это старое дерево всё в метках от ножа.
Нора задумчиво хмыкнула:
– Такое бывает, когда рядом задействована мощная магия.
– Тому человеку, в кого я врезалась, было совершенно наплевать на их смерть, – добавила я, передёрнувшись.
Тот мужчина умер не сразу. Смерть вообще не такая, какой её изображают в фильмах. Пули не всегда убивают мгновенно и не оставляют достаточно времени, чтобы несчастный сумел произнести последние слова. Смерть никуда не спешит, она липнет к одежде, как дым от костра, и после каждого видения меня преследовало острое желание смыть её с себя.
Руки Норы замерли, и она повернулась, глядя на меня большими карими глазами. Это наш старший брат завёл привычку называть её по имени, а мы с близнецами её подхватили, и теперь нам уже казалось странным говорить ей «мама».
– Мне очень жаль, дорогая, – сказала она. – Я знаю, как эти видения тебя гложут, но скоро ты с ними освоишься. Немного терпения.
С того момента, как моя способность впервые проявилась пару месяцев назад, в день моего тринадцатилетия, родители из кожи вон лезли, чтобы убедить меня, какая она замечательная, но я совершенно этого не понимаю. Какой смысл рассказывать людям о том, что они и так знают? Я не могу чувствовать чужие эмоции, как моя сестра Роуз, или видеть ауры и призывать духов, как тётя Элейн. Из всей нашей семьи лишь от моей силы нет никакого проку.
Гостинице от меня столько же пользы, сколько вампиру – от солнца.
Нора выпрямилась и упёрлась руками в бока:
– Случившееся с теми людьми ужасно, но это видение могло быть десятилетней давности.