Голубка сощурила глаза.
— Княжич, не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати.
Не зная, что ответить, Гостомысл от досады нахмурил тонкие белесые брови. Но на лице Голубки появилось серьезное выражение.
— Княжич, а ты не обижайся, — с разбойниками воевать дело опасное, поэтому хочу предупредить, чтобы ты был осторожен.
Гостомысл надменно усмехнулся, и объявил:
— Мы собираем три сотни воинов, а у них всего-то не больше сотни, и то часть их побил Медвежья лапа.
— Так-то оно так, только морские разбойники ужасно хитрые. Их силой не просто взять, — сказала Голубка с досадой.
Гостомысл бросил на Голубку недоверчивый взгляд и спросил:
— А тебе-то, откуда это знать?
Голубка улыбнулась и сказала:
— Ну, я ведь не раз бывала с отцом в походах, приходилось воевать и с разбойниками.
— Ты — в походах? — недоверчиво воскликнул Гостомысл. В прошлый раз это заявление Голубки воспринял за хвастовство. — Да кто же тебя, сопливую девчонку, возьмет в военный поход?
Голубка гордо задрала курносый нос.
— Так потому и берут, что мой отец князь Радосвет — вождь Ророгов.
— Каких еще Ророгов? — удивился Гостомысл.
Голубка захихикала.
— Тю на тебя! Ты что не знаешь, что Сокол-Ророг — наш предок?
— Чей? — с недоумением спросил Гостомысл.
— Предок вождей нашего племени, — сказал Голубка.
— А наш род идет от самого Сварожича, — похвастался Гостомысл.
Их разговор прервал окрик с ладьи:
— Голубка, долго ты еще там будешь прохлаждаться?
— Щас! — крикнула Голубка и, ухватившись за узел, проговорила: — Ну, ладно, побегу я, а то дядя будет ругаться, мы утром ведь тоже уходим.
— И куда? — машинально задал вопрос Гостомысл.
— В Руссу возвращаемся. Нам уходить далеко теперь никак нельзя — побьют вас разбойники, кто защищать город будет?
— Не каркай, как старый ворон, — сказал Гостомысл.
— Я не ворон, — строптиво ответила Голубка.
— Ну, ворона, — сказал Гостомысл.
— И не ворона, — сказала Голубка.
— Тогда варежка соленая, — сказал Гостомысл.
Голубка обиженно засопела, взяла узел и потащила его к ладье, но через пару шагов, оглянулась и сказала:
— Княжич, ты только береги себя.
— А что, понравился? — спросил с насмешкой Гостомысл.
— Понравился, — притворно беззаботно хихикнула Голубка. Но через секунду улыбка исчезла с губ, а в ее глазах появилась жалость. — Убьют тебя, глупенький, кто меня возьмет замуж?
Гостомысл покраснел и пробормотал:
— Да рано вроде бы нам жениться.
— А ты года через четыре сватов присылай, посмотрим, — снова хихикнула Голубка и легко взбежала на борт ладьи.
Гостомысл постоял некоторое время, затем побрел к своим ладьям. Около ладей его встретил отец.
— А, — пришел наконец-то. И где ты ходил? — спросил отец.
— Я ходил к русской ладье, — сказал Гостомысл.
— Ты с кем то разговаривал на русской ладье? — спросил князь.
— Так, с девчонкой одной. Говорит, что она дочь князя Ра-досвета, вождя Ророгов, — сказал Гостомысл.
Отец хмыкнул.
— Да? А что она тут делает?
— Она с дядей. Наверно, на торг приходили.
— Но вообще-то у руссов добра не перечесть, да и воины они добрые. — Немного подумав, добавил: — Все племена, живущие от Северного моря до южного, нашего корня. Мы одного славянского народа. Наш общий предок — сын Ноя Афет, которому достались на западные и на северные страны до полунощия. Но правнуки Афетовы, Скиф и Зардан, отделились от рода своего в западных странах и поселились в Ексинопонте, и жили там много лет. Их князьями были: Словен, Рус, Болгар, Коман, Истер. Через некоторое время, когда люди расплодились, Словен и Рус со своими ближними ушли на север. По происшествии времени и от нашего народа стали отделяться племена.
Древляне, северяне, радимичи и вятичи, которые стали жить отдельно среди лесов темных, имеют обычаи дикие, подобно зверям. Питаются всякою нечистотою. В распрях и ссорах убивают друг друга. Не знают браков, основанных на взаимном согласии родителей и супругов, уводят или похищают девиц. Не ведают целомудрия, ни союзов брачных. Молодые люди обоего пола сходятся на игрища между селениями: без всяких обрядов соглашаются жить вместе. Поляне смирнее, кротки и тихи обычаем; стыдливость украшает их жен. Но они пугливы, готовы всякого терпеть над собой. Я не осуждаю их обычаи. Каждое племя вправе иметь закон, который они пожелают, какими бы они дурными нам ни казались. А у руссов свой порядок. У них в городе между собой не дерутся, законы имеют и соблюдают, а если кто тронет одного из них — все встают на его защиту. Дань они платят исправно. Это хорошо. Плохо только, что их князья и старшины отгораживаются от родства со своим народом. Похоже, в этом они берут пример с подлых ляхов. Но ляхи злы на нас, потому что старшими среди славянских племен стало словенское племя. А эти чего хотят? Пока не знаю. Покончим с разбойниками, займусь и руссами. Надо заставить их князей и старшин родниться со славянскими лучшими людьми.