Катю Найденову будил детский плач.
«Андрейка, что ли? Опять пробрался к старшим? Зачем же так выть?!» — подумала она сквозь сон, хотела перевернуться на живот, накрыть голову подушкой, чтобы ещё поспать, но…
«Что за фигня?!»
Пошевелиться девушка не смогла.
Катя с трудом разлепила веки, над головой замаячило что-то непонятное, нежно-розовое в оборках.
Она повернула голову — тяжелую и гудящую — набок и с недоумением уставилась на рыдающего рядом с ней белокурого ребёнка лет шести-восьми.
На нём был надет карнавальный костюмчик принца: синий бархатный камзол с золотыми пуговицами и изящной вышивкой, белоснежное жабо, на головке бархатный синий берет с красивой брошью, в центре которой красовался большой голубой камень. Белокурые локоны опускались на опущенное лицо ребёнка, скрывая его от девушки.
«Пацан или девчонка?.. И точно не Андрейка».
Катя растерялась. Смущали длинные локоны. И странный костюмчик.
«Новый год не скоро. Апрель на дворе. Чего так вырядился? Или вырядилась? Шикарный паричок, конечно… У-у! Да что со мной?.. Почему голова так болит-то?!»
— Кэтрин, пожалуйста! Вернись! Не оставляй меня! А-а-а, Кэтрин! — безудержно рыдал ребёнок, размазывая по лицу сопли и слёзы. — Я стану хорошим! Не буду грубить! И обижать! Не буду ябедничать! А-а-а! Кэтрин!
«Приехали! Почему я Кэтрин?.. И всё же ты пацан…»
Катя хотела приподняться на кровати и расспросить ребёнка о том, кто он и что случилось, но с удивлением поняла, что от слабости не может пошевелиться.
Взгляд девушки растерянно заметался и замер, зацепившись за нежно-розовую ткань над головой.
«Откуда эта фигня здесь?»
Катя видела балдахины, конечно, но только по телевизору в передачах про детей каких-нибудь знаменитостей. В детском доме «Строитель» балдахинов никогда не было.
Девушка опустила взгляд с балдахина вниз и с подозрением осмотрелась.
С каждой новой вещью и предметом интерьера, попадающими в поле её зрения, девичьи глаза распахивались всё шире, а лицо приобретало всё более озадаченное выражение.
Светлая огромная комната, в которой она находилась, с высокими окнами в пол, была роскошной и принадлежала явно какой-то девице. Скорее всего, мажорке с хорошим вкусом.
Катя лежала на огромной кровати напротив высокой и широкой двери из светлого дуба, буквально утопая в мягкой перине, на куче подушек, как какая-нибудь принцесса.
Стены украшали нежные обои в мелкий цветочек и картины с необычными пейзажами в красивых позолоченных рамах, на изящных столиках и тумбочках стояли вазочки и статуэточки.
И никаких спящих девчонок рядом. И тесноты. Никаких узких кроватей и скромной обстановки, к которой она привыкла за шестнадцать лет своей жизни.
Во рту у девушки резко пересохло, девичий лоб покрыла испарина. Она же спит?
Конечно, спит и видит сон.
Но рыдания странного пацана, сидящего рядом с ней на кровати, говорили об обратном.
Катя попыталась вспомнить вчерашние события, как она очутилась в этой роскошной комнате, но воспоминания об этом полностью отсутствовали.
Она постаралась не терять присутствие духа. Сухость во рту и першение в горле мешали поговорить со всхлипывающим ребёнком, чтобы хоть что-то выяснить.
Катя прокашлялась, голова тут же взорвалась от боли.
— Кхе, кхе… Ты кто, пацан? Чё воешь? Умер кто-то? — голос девушки прозвучал чуть слышно, хрипло и глухо, но мальчик услышал Катю.
Он резко вскинул головку, прекрасные белокурые кудри взметнулись, открывая зарёванное опухшее лицо и красные заплаканные глазки.
Мальчик мгновенно перестал рыдать и начал икать. Несколько раз моргнул, беззвучно открыл и закрыл рот, а потом вдруг так резко отшатнулся, что не удержался на кровати и свалился на пол.
Катя хотела броситься к малышу на помощь, но снова не смогла сдвинуться с места, только головой получилось дёрнуть.
Мальчик вскочил на ноги и заверещал не своим голосом:
— Мама! Получилось! Я вернул Кэтрин! Вернул!
Потом осторожно, бочком-бочком, ребёнок подошёл к кровати и торопливо стал собирать в шёлковый чёрный мешочек камни, разложенные вокруг Кати.
— Пацан, что ты делаешь? — поинтересовалась девушка.
— Нужно убрать это, чтобы никто не увидел, — шепнул мальчик, а когда собрал все камни, то посмотрел на Катю как-то слишком радостно, рассмеялся как-то подозрительно нервно и побежал к двери.
— Ты, может, объяснишь где я? — вздохнула Катя.
— Я позову маму! — крикнул мальчик перед тем, как закрыть дверь.
«Жесть», — Катя прикрыла глаза и стала ждать, когда ребёнок приведёт маму. Наверное, будет лучше, если мальчик приведёт взрослого человека, который расскажет ей, что случилось?