Грозный вид князя меня несколько смутил, пусть мы ничего такого не делали и не сказали, а мальчишки поблагодарив за урок, немедленно сбежали! По-другому просто нельзя было назвать этот спешный уход.
– Значит, леди, – Радомир, не отрывая глаз, обошел вокруг, – вы хотели у нас задержаться?
– С чего вы так решили? – не поняла я.
– На улицу собрались, а после этого, до болячек один шаг.
– Я думала, там потеплело, и вообще это не на улице, – попыталась оправдаться, чувствуя себя, словно школьница, которую отчитывает директор. Даже смешно.
– Нет, все так же мороз, даже усилился и Вам нежелательно выходить, – заявил он тоном, не терпящим возражения.
– Я просто видела Ваших гостей и решила, что там потеплело, – упрямо вставила я, наблюдая, как князь нахмурился.
– Это оборотни и им всё равно, шастать ли в метель или прогуливаться туда, где их не ждут, – зачем-то добавил он, а мне стало легче. Ведь если так, то значит, старшему княжичу не за что волноваться. Или есть за что?
– Да, уж. У людей всё гораздо сложнее.
– Что Вы имеете в виду, леди? – он встал напротив меня, по-прежнему не отводя своего медового завораживающего взгляда, всего на расстоянии полтора метра, а мне захотелось сбежать. Просто, куда-то вниз, подальше, чтобы унялось припустившееся вскачь сердце. Вот интересно, оборотни это слышать или нет? – Вы слишком долго обдумываете такое выгодное предложение, значит, Вас кто-то ждёт?
– Ждут, – подтвердила я, не пытаясь скрывать подобный факт.
– Кто же, если не секрет, – рот князя улыбался, но глаза – нет. И пусть это глаза зверя, но глядя в них, мне казалось, что он сейчас серьёзен, как никогда.
– Да какой там секрет. Если ваш гонец привёз от моих письма. Вам ведь наверняка рассказали, кто там живёт.
– Рассказали, но я не хочу слышать чужой пересказ. Я хочу узнать это от Вас, Ярослава Хадерсон, – четко выговорил он, выделяя мою фамилию, а я опять едва не вздрогнула и, кажется, он уловил это. Нахмурился. – Что?
– Ваши глаза, князь. Они сейчас так блеснули, – отозвалась я почти шёпотом, только сейчас замечая, как темнеет на улице, а значит и тут, в башне, – может быть, мы спустимся вниз, я всё-таки человек и вижу хуже по сравнению с Вами. Это нервирует.
– Хорошо, – вздохнул он и протянул мне руку, – держитесь.
Не стала кривляться, и воспользовалась предложенной рукой, всё-таки падение с этой лестницы и я вещи довольно совместимые.
Тепло руки было приятным, а каждый мой шаг был под контролем и чувство надежности, оно буквально затопило меня, и я приказала себе не расслабляться. Это только самовнушение, минутная слабость простуженной женщины, лишенной длительное время должного внимания со стороны мужчин.
Ленара я в расчет не брала.
– Я еще не говорил, но в этом платье Вы необычайно красивы, леди, – произнёс Радомир, едва мы спустились с лестницы, и я осторожно освободила свою руку. А после услышала, как он тихо сказал. – Впрочем, никакое платье не может сравниться с совершенством.
– Вы не говорили, – мне польстило, как и любой женщине, услышавшей комплимент из уст такого мужчины, – но мальчики это сделали за Вас.
– Опередили, – усмехнулся он и пошел по направлению моей комнаты, следуя рядом со мной. – И всё же, почему Вы раздумываете над моим предложением?
– Я, – произнесла и тут же закашлялась, отворачиваясь от князя. – Простите, пойдёмте со мной, – проскрипела в ответ и вошла к себе. Кувшинчик был прикрыт полотенцем, и я мысленно поблагодарила за это Акулину, что примерно в это время приносила мне отвар.
– Не помогает? – нахмурился Радомир и осторожно понюхал содержимое сосуда, а потом поставил его на прежнее место.
– Помогает, только разговаривала сегодня много, – я почувствовала себя гораздо легче, а потому не стала откладывать свои объяснения. – Князь, мне ваше предложение подходит, более того, она меня устраивает как никакое другое. И Вы правильно заметили, оплата более чем достойная.
– Это мне судить о достойности, – мёд в глазах плавился, ласково подчиняя, но я стряхнула это наваждение. Всё-таки когда болеешь, видится что-то не то.
– Пусть так, – согласилась, не задумываясь, и открыла шкафчик, где хранила рисунок Ксюши и куколку, – вот моя причина.
– Что это? – он нахмурился, но осторожно взял бумагу, поднёс её к лицу.
Принюхивается? Этот жест я уже видела у княжичей, у слуг, так что особого впечатления он не произвёл.