— Хм⁈ А, это ты, сын…
Вяло пошевелившись, грустный родитель молча проследил за мельтешением расторопных слуг, всего раз одобрительно шевельнув бровью: когда Федор указал подсыпать древесного угля в рдеющее багровыми огоньками чрево жаровни.
— Что-то ты сегодня припознился, мы уж и поснедали.
— Да и ладно, батюшка. Я у Димитрия Ивановича с братцами гостил, уж там нас так попотчевали — три раза пояса перевязывали, чтобы не треснули!
Шевельнув бровями, глава семьи с хорошо скрытой тревогой поинтересовался:
— Что там с нашей Настькой, не передумали? Берет ее царевна с собой в Вильно?
— А как же! Им с Фимой Старицкой и Марфой Захарьиной-Юрьевой уже и отдельный санный возок готовят — своими глазами видел!
— Н-да?
Настроение князя на малую капельку, но все же улучшилось.
— А когда в путь?
— Сначала хотели дождаться прибытия инокини Александры с Горицко-Воскресенского монастыря, но февраль-то движется к исходу, а там ведь и весенняя распутица не замедлит. Я слышал, что вроде бы через пять дней от нынешнего? Дмитрий Иванович хочет к люду московскому со словом выйти, вот сразу после того, и… Но пять сотен Постельничей стражи уже выступили, и еще пять собираются — и сменных лошадей для санного поезда, говорят, преизрядно по пути приуготовили. Дмитрий Иванович на сегодняшнем пирке даже пошутил, что дней за десять до Вильно добраться хочет!..
Проведя ладонью по лицу и бороде, родитель еще немножко распрямил плечи и ворчливо заметил:
— Да, народцу на Москве-матушке нынче изрядно набилось. Пока от казны царской им хлеб да кров дают, так и будут торчать в первопрестольной… Инокиня Александра? Помню я Ульянку Палецкую, помню — хорошая из нее жена для младшего брата Великого государя вышла. Тихая да скромная, и не лезла никуда с ненужными советами… Значит, все же она будет девиц наших духовно окормлять и за их благонравием приглядывать? А мне мыслилось, что на тот чин боярыню Захарьину поставят.
Мимолетно стрельнув глазом на полнехонький кувшин с рейнским, сын почтительно согласился:
— И ее тоже отправляют.
— О? Ну, два пригляда и в самом деле лучше, чем один. Боярыня Анастасия, поди, попутно еще и своим сыновьям жен поглядит-присмотрит, и другим боярыням-княгиням о хороших невестах отпишет… Мудр Великий государь!
Скребнув пальцами по ровной глади скатерти, родитель с подозрением потыкал пальцем в высокую стопку пирогов и кулебяк (горячие!) и прислушался к себе: не успокоилась ли душенька, не хочет ли вкусной рыбки с нежным тестом?
— А князья Палицкие-то ныне в чести, да. Иоанн Васильевич их сегодняшним днем на Дорожный приказ головами поставил — и на Зодчий приказ их же думает…
— Сразу на два?!? Так они же в каменном устроении ничего не понимают?
Отмахнувшись, думной боярин вновь поковырял румяный бочок одного из пирогов:
— Первые они такие в Думе, что ли? Зато царю свойственники чрез свою сестру, вдову его покойного брата Юрия Васильича. А что до службишки, так старого градостроителя дьяка Выродкова со всеми его сынами из Разрядного приказа перевели главными розмыслами в новые заведения — они и будут все дела на себе тянуть.
Не сказать, что разумник-сын не понимал таких простейших вещей, но ведь батюшку-то успокаивать надо, а что может быть для этого лучше, нежели тихий разговор с отеческими наставлениями?
— А-а!.. Это тот Иван Григорич из казанских походов, про которого ты мне в детстве сказывал? Коий целую крепость Свияж всего за месяц на пустом месте поставил, и тем предрешил падение басурманской Казани?
И вновь хандра старого князя поуменьшилась: всегда приятно вспомнить былое, особенно если в нем хватало звонких больших побед. А уж разгром Казанского ханства событием был немалым — иным за всю жизнь и половины того не выпадает!
— Да, он. Большой разумник… И сыны его явно в отца уродились.
Дернув щекой, Иван Федорович едва заметно потемнел лицом и равнодушно поинтересовался:
— На пирке у государя, поди, и Петька Горбатый сидел?
— Сидел, батюшка.
— Снял с него, значит, опалу Димитрий…
— Так его о том Великий государь попросил. Как отцу отказать в такой малости?
Согласно вздохнув, князь все же переложил к себе на блюдо кусок пирога, раскрыл его и начал закидывать в рот аппетитно выглядящие кусочки рыбы.
— Поди, злорадствовал? Ведь посольство твое ему отдали. Тоже мне: еще молоко на губах толком не обсохло, а уже поди-ка ты: целое посольство доверили! Тфу!!!