Все кончено, подумал он, а затем понял, что это не так. Просто обе стороны отступили друг от друга передохнуть. Четтские воины стояли, опираясь на оружие, тяжело дыша, как собаки, пытаясь наполнить легкие чистым воздухом. Уцелевшие рыцари, дышащие еще тяжелей, отошли к лестнице, продолжая заслонять Ариву.
После Линан так и не понял, что же заставило его это сделать, но он поднял голову и крикнул сестре:
– Сдавайся!
Во дворе все смолкло; затихло даже тяжелое дыхание. Линан шагнул вперед, не волнуясь о собственной безопасности.
– Арива, сдавайся!
Все взгляды устремились на королеву. Все ждали ее ответа.
Олио сражался, не понимая, как он это делает. Он узнавал движения, которые усвоил на тренировках, но по-настоящему не управлял ими. Отбивая и парируя удары, уворачиваясь, когда надо, и разя, когда возможно, он не мог избавиться от нахлынувших воспоминаний о Линане, когда тот был мальчиком, а потом юношей. После пробуждения от своего безумия он ничего не помнил о Линане и не испытывал к нему никаких чувств за исключением своего рода абстрактного отвращения из-за его нападения на Гренду-Лир; но при виде Линана во плоти вернулись его настоящие чувства, и он осознал, что любит этого человека, этого бледного демона, который пытался убить их сестру.
А затем он оказался на лестнице, ведущей в большой зал, заслоняя стоящую за спиной сестру, и в бою наступило неожиданное затишье. Рыцари столпились перед ним, а Чариона протолкалась и встала справа от него.
– Сдавайся!
Его брат выступил из толпы своих красноруких четтов.
– Арива, сдавайся!
Он оглянулся через плечо и увидел нерешительность на лице сестры. А затем она выкрикнула в ответ:
– Я королева Гренды-Лир! Я поклялась защищать трон!
– Ты его защитила, сестра, но больше ничего не можешь сделать. Сдайся, признай меня королем – и всех вас пощадят. Я клянусь в этом.
Олио ощутил внезапную надежду, что она примет предложение о капитуляции. Он не хотел, чтобы она погибла. Не хотел, чтобы ему пришлось пытаться убить Линана. Ему хотелось, чтобы все это кончилось. Он бросал взгляды то на Линана, то на Ариву, и увидел, что выражение лица сестры меняется, увидел, как решимость сменяется крайней усталостью, и увидел надежду в глазах Линана. А затем он увидел четтку – высокую и с царственной осанкой. Она двинулась вглубь толпы, и четты расступались перед ней, кланяясь. Она шагала решительной, напряженной походкой. Он почувствовал, как Ключ Сердца греет ему кожу, и увидел, что он окружен нимбом голубого света. Поглядев на родных, Олио заметил, что Ключи его сестры и брата тоже пылают, словно предвкушая, что наконец снова соединятся. Четтка что-то сказала одному из лучников – и стрелок поднял лук, уже со стрелой в тетиве.
– Нет, – произнес Олио, а затем повторил громче: – Нет!
Все взгляды обратились к нему, и он указал на лучника – но слишком поздно.
Эйджер не мог поверить своим ушам. «Почему сейчас, Линан? – терялся в догадках он. – Слишком многое произошло. Слишком много призраков стоит между тобой и сестрой, чтобы мир между вами хоть что-то значил».
И все же он на миг понадеялся, что она таки капитулирует, что эта бойня может прекратиться. А затем он услышал, как стоящая перед ней фигурка кричит «Нет!» – и узнал Олио. Принц показывал на задние ряды четтов, и Эйджер оглянулся через плечо, но был слишком невысок, чтобы увидеть поверх голов толпы. Он услышал потрясенный крик стоящих впереди него и повернулся обратно. Сперва он даже не понял, что же случилось. Королева сделала шаг вперед и остановилась. Вот тут-то он и увидел торчащую у нее из груди стрелу. Она пронзила Ключ Скипетра и ее сердце. Глаза Аривы широко раскрылись, словно от удивления. Меч выпал из ее руки и лязгнул о ступеньки.
Олио и невысокая женщина в доспехах потянулись схватить ее за руки, но она тяжело упала навзничь.
Какой-то миг ничего не происходило, а затем рыцари все как один взревели от ярости и ненависти и бросились вперед.
Эйджер едва успел вовремя среагировать. Он прыгнул вперед, чтобы защитить Линана, но Гудон и несколько Красноруких опередили его.
Неистовая ярость атаки заставила четтов попятиться, но они ничуть не уступали рыцарям в умении драться, их было больше – и рыцарей постепенно, неуклонно зарубали на месте. Между Эйджером и лестницей появился просвет. Он увидел склонившихся над Аривой Олио и невысокую женщину, в которой узнал теперь королеву Чариону, и побежал вперед. Чариона услышала его топот и подняла меч, но он отбил его в сторону, а затем врезал ей кулаком в челюсть. Она упала навзничь, потеряв сознание. Олио повернулся к нему – и глаза его расширились, когда он узнал Эйджера.
– Капитан Пармер, я могу исцелить ее! – он поднял Ключ Сердца и показал его Эйджеру. – Я могу исцелить сестру так же, как моя матушка исцелила вас! Пожалуйста, дайте мне спасти ее!
Эйджер заколебался. Светящийся Ключ приковал к себе его взгляд, и он на мгновение увидел будущее, в котором Арива была жива, в котором трое уцелевших детей Ашарны нашли способ преодолеть свое прошлое; а затем иллюзия испарилась, и он увидел только кровь на ступеньках лестницы.
– Пожалуйста, Эйджер! – взмолился Олио.
– Прости меня. – Эйджер покачал головой и опустил навершие меча на голову Олио.
Принц упал; Эйджер опустился на колени и пощупал пульс у него на шее. Нашел и облегченно вздохнул. А затем неохотно перевел взгляд на лежащую Ариву.
Ее глаза приоткрылись, взгляд сфокусировался на лице Эйджера. Он положил руку на все еще торчащую у нее из груди стрелу. Губы ее приоткрылись, и она произнесла на выдохе:
– Заканчивай.
Он кивнул, другой рукой прикрыл ей глаза и надавил на стрелу.
ГЛАВА 36
Линан отдал Кендру четтам на один день. Покинув город, он выехал на гребень хребта Эбриус. С ним отправились Коригана, Гудон и небольшой эскорт Красноруких. Он хотел, чтобы с ним поехал и Эйджер, но горбуна нигде не могли найти. В последний раз его видели сидящим у ложа принца Олио.
С гребня Линан смотрел на город и видел с десяток пылающих пожаров. Даже отсюда он слышал вопли умирающих – когда чет-ты убивали тех, кто пытался помешать грабежам. Ему хотелось развернуть лошадь и скакать прочь, не останавливаясь, пока не доскачет до Океанов Травы и той свободы, которой, он знал, ему никогда больше не испытать. Возвращаясь на восток, он не понимал, что же ему предстоит потерять – что, отвоевав трон, придется принести в жертву не только жизни своих друзей.
Но Линан не мог отвернуться. Все это было делом его рук. Он не мог винить в тех страданиях, которые сейчас испытывали жители Кендры, Оркида и Деджануса.
Он оставался на гребне до захода солнца. Умирающий свет на мгновение вспыхнул, отразившись от четырех Ключей Силы, висящих у него на шее. Залив Пустельги мерцал красным. Когда наступила ночь, подымающийся из города дым скрыл звезды.
Гудон спешился и взял его лошадь под уздцы.
– Краснорукие приготовили для тебя лагерь. Позволь мне отвести тебя туда.
Линан посмотрел на освещенную пожарами Кендру и произнес настолько тихо, что услышали его только Коригана и Гудон:
– Что же я наделал?
– Ясно что, мой государь, – ответила Коригана, когда Гудон повел его лошадь с гребня. – Ты уничтожил королевство. И теперь… – Он услышал, как она глубоко вздохнула. – Теперь ты должен создать другое.