— Александр Христофорович, есть смысл нам ехать на Принцевы острова? — произносит Карахан, появившись на пороге. — Чичерин сказал: спросите Даниелова, ему Принцевы острова наверняка говорят больше, чем нам с вами, он небось был на них… Были вы на Принцевых островах, Александр Христофорович?
— Был, конечно… — Даниелов снимает с огня медный ковшик со вскипевшим кофе, гасит спиртовку. — Господи, кто в наше время не был на Принцевых островах!..
— Однако вы шутник, Александр Христофорович, я не был на Принцевых островах!..
— Да?
Нет, Даниелов не смеется, он всего лишь усмехается, спрятав глаза под густыми, заметно взлохмативши* мися бровями.
— Ну что можно сказать о Принцевых островах!.. На небе рай, а на земле Принцевы острова!.. У Парижа — Барбизон, у Петрограда — взморье, у Стамбула — Кызыл — Адалар, то бишь Принцевы острова!.. Простите, но для Турции Кызыл — Адалар — тот же Стамбул. Шесть километров моря — не столь уж непреодолимый барьер. Если можно это расстояние увеличить, дело только выиграет…
— Кипр или Сицилия?
— Даже остров Святой Елены…
— Все понятно: осторожен Даниелов…
— Положение обязывает, Лев Михайлович… Попробуйте… нам с вами показано, — Даниелов взял ковшик, принялся разливать, в кофе были густота и блеск масла. — Остров Святой Елены удобнее Принцевых островов, Лев Михайлович…
— Значит, чем дальше от Стамбула на запад, тем лучше, не так ли? — ирония Карахана стала откровеннее. — Да надо ли нам так бояться Востока?..
— Мне ли бояться Востока, Лев Михайлович? — Даниелов поднялся — реплика Карахана задела его за живое. — Сколько помню себя, шел Востоку навстречу, кстати, за доказательством далеко идти не надо, вот оно… — Он привстал и пододвинул к Карахану стопку машинописных страничек, охваченную никелированной скрепкой. — Нет–нет, читайте!..
Не обнаруживая большого любопытства, Карахан обратил взгляд на документ и быстро отвел — Даниелов и в самом деле превзошел себя!.. Перед Караха–ном лежал документ, в некотором роде эпохальные проект создания департамента. Изжили себя примитивные японский, китайский, персидский и турецкий столы, возникал центр нашей дипломатической ориенталистики, крупный департамент, собравший знатоков Востока, и по этой причине своеобразный куст языков: китайского, японского, фарси, хинди, бенгали, арабского.
— Мы должны быть корректны в наших отношениях с Востоком, а корректность требует знаний, — произнес Даниелов воодушевленно — не иначе чашечка кофе одарила его энергией необыкновенной.
— Дай вам волю, и вы завтра потребуете создания академии восточных языков, Александр Христофорович, — заметил Карахан, смеясь, он знал, что деятельная энергия Даниелова нуждалась в поощрении.
— И потребую, — произнес Даниелов без улыбки. Карахан взял свою чашку кофе, медленно пошел по
комнате — он был гурманом, умел продлить удовольствие.
— Кто–то назвал нашу восточную политику новым магнитным полюсом. — Карахан остановился посреди комнаты, чашка в его руках вздрагивала, отмечая немалое волнение. — Ну что ж, быть может, в этом сравнении есть своя доля правды — у наших восточных принципов есть сила притяжения… Но вот о чем я думаю: легче друзей привлечь, труднее удержать… Вы поняли меня?.. Дружба не освобождает от спора, а спор — это знания. Одним словом, нужны знания, не так ли?
— Очень нужны.
Карахан допил кофе, поставил чашку на стол.
— Есть смысл постичь эту проблему до конца, подумайте, Александр Христофорович, — он произнес все это, прямо глядя на Даниелова, у того были мягкие, кротко мигающие глаза, в этой кротости была и мудрость возраста, и спокойствие натуры — с Александром Христофоровичем всегда было легко. — Как старший Даниелов? — вдруг спросил Карахан. — Собирает передвижников и пишет монографию о человеке как первосути искусства?
— Пишет, Лев Михайлович…
Карахан, собравшийся уходить, вдруг сел.
— А нельзя все–таки посмотреть даниеловских передвижников?.. Приглашение ведь не надо инспирировать? Мы его имеем?..
— Да, конечно…