Тот стал на колено и поцеловал его руку.
— Теперь иди! — сказал царь. — Завтра ответ надумаем и тебе скажем. Да стой! Чай, нахолодился ты в пути своём. Боярин! — обратился он к Стрешневу. — Выдай ему шубу с моего плеча!
Князь снова опустился на колени и поцеловал царскую руку.
Салтыковы с завистью смотрели на молодого князя.
— Ну, — сказал Шереметев, идя за ним следом, — теперь надо тебе на поклон к царице съездить.
— К ней-то зачем? — удивился Теряев.
— Тсс! — остановил его боярин. — В ней теперь вся сила.
Спустя час князь стоял пред игуменьей Ксенией и та ласково расспрашивала его о бедствиях под Смоленском. Слушая рассказ князя, она набожно крестилась и приговаривала:
— Вот тебе и смоленский воевода Михайло Борисович… полякам прямит, своих на убой ведёт.
— Не изменник, матушка, боярин Шеин! — пылко произнёс князь.
Ксения строго взглянула на него и сухо сказала:
— Молоденек ты ещё, князь, судить дела государевы!
Только к вечеру вернулся Михаил домой и прямо прошёл в опочивальню отца. Тот лежал без памяти, недвижный как труп. Подле него сидела жена. Увидев сына, она быстро встала и прижала его к груди. Пережитые волнения потрясли молодого князя. Он обнял мать и глухо зарыдал.
— Полно, сынок, полно, — нежно заговорила княгиня, — встанет наш государь-батюшка, поправится! Ты бы, сокол, наверх вошёл, на Олюшку поглядел и на внука моего! Не плачь, дитятко!
Она гладила сына по голове, целовала его в лоб и в то же время не знала, какая рана сочится в сердце её сына, какое горе надрывает его грудь стоном.
Михаил отправился и, чтобы скрыть своё горе, сказал:
— Матушка, пойди и ты со мною! На что тебе здесь быть? Здесь наш Дурад.
Княгиня вспыхнула при его словах.
— Мне-то на что? Да что же я буду без моего сокола? Моё место подле него!.. Эх, сынок, когда Антон твоего отца, всего израненного, к моему деду на мельницу принёс, кто его выходил, как не я? И теперь то же. Как я его оставлю? Ведь его жизнь — моя жизнь!
Каждое слово терзало раскрытую рану молодого князя. Смерть отца — и для матери гибель, горе отца — и для матери горе, его проклятие — её проклятие. Он поник головою и печально прошёл к жене в терем. Холодно поцеловал он свою жену, равнодушно взглянул на ребёнка; мысли о смерти теснились в его голове.
На следующее утро, чуть свет, молодой князь снова сидел у постели отца; последний лежал теперь недвижимый, и только прерывистое дыхание свидетельствовало о его тяжких страданиях. Княгиня, утомлённая бессонной ночью и тревогою, дремала на рундуке в ногах постели.
Молодой князь сидел и терзался. Негодование против отца, загубившего его Людмилу, вспыхивало в его сердце пожаром, но тотчас угасало, едва он взглядывал на бессильно лежавшее тело отца, на измученное лицо матери. Да и мыслим ли гнев на родного отца? Нет греха тяжелее этого, и не отпускается он ни в этой жизни, ни в будущей! Князь Михаил поникал головой, а потом снова вспыхивал.
В горницу тихо вошёл Антон и тронул за плечо молодого князя.
— Чего? — спросил тот.
— Молодец какой-то внизу шумит, видеть тебя беспременно хочет!
«Мирон!» — мелькнуло в голове князя, и он, встав, быстро вышел за Антоном.
На дворе у крыльца стоял действительно Мирон. Князь быстро сбежал к нему.
— Ну?
— Всё дознал! Людмилу-то и матку мою сожгли.
Теряев замахал рукою:
— Знаю, знаю!
Но Мирон продолжал:
— По приказу твоего батюшки, по извету Ахлопьева. Он, слышь, их в знахарстве опорочил.
— Достал ты его? — быстро спросил князь.
Мирон осклабился.
— Достал! Сначала не узнал он меня, а потом как завоет!..
— Где схоронил?
— Где ты приказывал — на усадьбе.
Лицо князя разгорелось, глаза вспыхнули. Он нагнулся к Мирону:
— Свези его на мельницу… в ту самую горницу, где Людмила жила. Понял? Береги его там как очи свои, пока я не приеду! Я на днях там буду! На! — И князь, дав Мирону рубль, отпустил его.
Мирон быстро скрылся со двора.
Спустя полчаса за князем Михаилом прислал князь Черкасский.
— Думали мы всяко, — сказал Черкасский Теряеву, когда тот пришёл, — и на том решили, чтобы послать помощь под Смоленск. Пойдёт князь Пожарский, и ты с ним. Ты дорогу покажешь. Идти немешкотно надо! Князь Пожарский как раз здесь и уже про всё оповещён. Рать тоже готова, недавно под Можайском была. С Богом!
Князь поклонился.