Но самое «страшное» случилось, когда мы с Катариной Карловной показались народу во время парадного выезда. По зимнему времени она покрыла голову меховым капюшоном, под которым была довольно изящная шапочка из красного бархата, с небольшими полями, богато украшенную золотым шитьем. Я по своей мужской простоте не обратил на эту деталь никакого внимания, но вот среди женского населения столицы она произвела настоящий фурор и теперь все желают носить такую же кику, как у царицы. Мужья и отцы прекрасных дам в панике, мастера шляпных дел завалены заказами, а у ревнителей старины лишний повод излить желчь.
Правда, на сей раз, она одета более подобающе. Наглухо закрытое нижнее темно-бордовое платье без тени декольте и открытых рук. Поверх него чуть более светлое распашное со шнуровкой. И то и другое украшено по минимуму, в том смысле, что золотое шитье не везде, где только можно, а лишь местами, на корсаже и рукавах. Слава богу, в Швеции нет обычая носить огромные гофрированные блины воротников, как при Австрийском и Испанском дворах, потому плечи Катарины прикрыты тончайшим голландским кружевом. Волосы её на сей раз под тонкой кисеей, а на голове герцогская корона.
Мое величество выглядит традиционно, то есть в длиннополом русском кафтане и шапке. Они, конечно, тоже украшены золотом и каменьями, но до настоящего парадного платна[11], в котором даже я, несмотря на привычку к доспехам, передвигаюсь с трудом, им далеко. Его я в последний раз надевал на торжественном молебне, посвященном победе над войском королевича Владислава, и с той поры оно вместе с шапкой Мономаха не покидало сокровищницы.
Посол, которого мы с Катариной осчастливили аудиенцией – турецкий. В смысле, османский. Ибо Турция сейчас называется Османской Империей или Блистательной Портой. Пока что это одно из мощнейших государств, раскинувшееся на трех сторонах света и обладающее просто огромной армией и флотом. И то и другое, правда, несколько устарели, да и некогда самая передовая держава находится в затяжном кризисе, но всё ещё представляет собой смертельную опасность.
Собственно Османские земли отделены от России другим государствами, так что даже формально соседями мы не являемся, и поводов для вражды у нас нет. Кроме одного. Крымское ханство. Это вассальное от турецкого султана разбойничье государство представляет собой одну сплошную головную боль. Подвластные хану татары, черкесы и ногаи постоянно устраивают набеги на южные рубежи Руси и Речи Посполитой. На последнюю чаще, поскольку та богаче и многолюднее, но и нами, многогрешными, также не брезгуют.
Пресечь это безобразие нет никакой возможности. Во-первых, добраться до ханства не так просто. Разделяющее нас огромное и засушливое Дикое поле, очень неудобно для наступления регулярной армией. Там практически нет воды, фуража, продовольствия, а если всё это везти с собой, то обоз растянется от Курска до самого Перекопа. Во-вторых, война с Крымом – это война с Османской империей, а нам это уж совсем не надо. Хотя в этом случае, дальность расстояний и трудности логистики будут уже нашим преимуществом. Времена, когда Крымские татары угрожали Москве, давно миновали. В последний раз они это пытались сделать еще при Иване Грозном, и кончилось все грандиозным погромом при Молодях. С тех пор случаются только мелкие набеги, которые нам приходится терпеть. Пока.
Посол османского султана, как это ни странно, вовсе не турок и даже не мусульманин. Зовут его Томас, или на русский лад Фома, Кантакузен. Он грек, точнее фанариот, то есть житель Фанара. Судя по донесениям людей, побывавших в Стамбуле, лет сто назад, самые богатые греческие торговцы стали претендовать на принадлежность к громким фамилиям древней Византии. Одни назвались Комниными, другие Палеологами, а дед Фомы – Михаил, имевший прозвище Шайтан-оглу[12] – стал Кантакузеном. Трудно сказать, являлся ли он потомком басилевсов, но совершенно точно известно о его баснословном богатстве. Видимо, за это его и казнили при султане Мехмеде III. Его сына Андроника тоже казнили, правда, позже, а вот внук преуспел на османской службе, и теперь часто выполняет различные дипломатические поручения своего повелителя.