Продукцию «старых» фирм потеснил и поток экзотических новинок, учитывающих, в числе прочего, бескрайний российский политический плюрализм. На одном прилавке встречались нейтральная «Женьшеневая», казачий «Есаул», непримиримые «Белогвардейская» и «Красногвардейская», лихой напиток «Жириновский» и высокотехнологичная водка «Русская», которую гонят и очищают через особые фильтры на «замороженной» при строительстве Нижегородской атомной электростанции.
В галерее современных «звезд», увековеченных на водочных этикетках, можно найти не только уже примелькавшегося Жириновского, но и «фармацевта»-депутата Брынцалова, модного художника Никаса Сафронова, певца Михаила Шуфутинского. В «историческом» списке — «Суворов», «Кутузов», «Адмирал Ушаков», «Нарком» (с портретом Клима Ворошилова), «Чайковский», «Владимир Мономах» и «Батька Махно».
Недавняя и хорошо памятная старшим современникам политграмота вернулась в ностальгических названиях: «Что делать?», «Кто виноват?» и «Шаг вперед, два шага назад». Потомки уже дождались игристого «Ленин» и водки «Святой Николай» с портретом… императора Александра III. Изобретательность водочных мастеров порой находится на грани кощунства, что вызвало даже возражения «Роспатента» по поводу бутылок с названиями «Исповедальная» или «Причастие».
На российский рынок прорвались «Абсолют», «Смирнофф», «Финляндия». Однако для рядового российского потребителя куда более серьезной проблемой оказалось не утверждение на российском рынке продукции под маркой «Смирнофф», шведского «Абсолюта» или известных марок виски (типа «Бэллентайн») — это престижная продукция для людей с достатком. Но вслед за изделиями почтенных фирм на неизбалованных изобилием соотечественников буквально обрушился поток всевозможных ярко упакованных напитков с псевдорусскими названиями: «Rasputin», «Pushkin», «Petroff», «Ekaterina», «Jelzin» и т. д. Очень быстро, с учетом умеренной цены и «убойной силы», лидером среди популярных импортных напитков стал спирт «Royal», в огромном количестве закупавшийся и заполнявший торговую сеть. Под завлекательными этикетками, как правило, пряталась далеко не первосортная продукция, содержащая посторонние примеси, особенно если товар являлся фальсификацией, изготовленной где-нибудь в Польше в расчете на нетребовательный «российский стандарт»{691}.
Впрочем, промышленным способом успешно стали подделывать и российские напитки: фальшивая «Столичная» в миллионах бутылок с фирменными этикетками одной только чешской казне нанесла ущерб в сотни миллионов крон{692}. Но в данном случае подделка хотя бы была сделана на достаточно высоком уровне. По мнению сотрудников московской санэпидемстанции, если система контроля качества импортных алкогольных напитков достаточно надежна, то из 100 образцов отечественной продукции 55 не соответствуют медицинским требованиям{693}.
Для наших потребителей и сейчас представляют опасность отечественные производители, ринувшиеся в прибыльную отрасль. Только за 1993 г. в России появилось около 150 новых алкогольных предприятий (получить лицензию на выпуск водки было нетрудно){694}, многие из которых, не обремененные опытом и современной технологией, гнали и разливали сомнительную жидкость под фирменным названием «водка». Российскую продукцию на рынке теснили вместе с заморской украинские, белорусские, кавказские аналоги гораздо худшего качества. Либерализация рынка вывела из-под государственного контроля как многочисленных производителей алкогольной продукции, так и ее реализаторов. В результате в 1995 году доходы теневого бизнеса здесь достигали 3 млрд долларов.
Но самое страшное — никем не учтенное и не контролируемое «самопальное» производство. Милиция периодически обнаруживает целые подпольные цеха по изготовлению фальсифицированной водки. При предельно простой «технологии» (ведро не всегда питьевого спирта, два ведра воды, элементарная очистка), их продукт внешне не отличается от государственного: дельцам нетрудно обзавестись стандартными заводскими этикетками и станками для фабричной закупорки бутылок. Но именно эта «водка» и дает наибольшее количество отравлений из-за наличия опаснейших ингредиентов; порой в крови пострадавших находят ацетон, изопропиленовый или метиловый спирт и подобные вещества.
В 1991 г. от отравления алкоголем в России умерло 17 тысяч человек, в 1992 г. — 25 тысяч; с тех пор этот показатель не снижался. Совсем недавно главный государственный санитарный врач России Геннадий Онищенко заявил на пресс-конференции, что в 2001 году в России от употребления некачественной алкогольной продукции умерли 27 тысяч человек — причем «не алкоголики, а те, кто выпил плохой спиртосодержащий напиток»{695}.
Периодика сообщает, что, по данным проверок, 30–50 % — а то и более — напитков из коммерческих торговых точек не соответствует их наименованиям (естественно, прежде всего речь идет о наиболее доступных по ценам отечественных водках и крепленых винах); но их все равно пьют, поскольку для массового потребителя цена, а не качество по-прежнему имеет решающее значение. При отсутствии сколько-нибудь надежного контроля за качеством «пития» приходится уже публиковать в прессе специальные инструкции по технике безопасности для пьющих в духе и стиле эпохи:
«…на всякий случай не допивайте бутылку до дна, чтобы можно было при необходимости сделать анализ этого напитка. Ведь если точно знать, чем именно вы отравились, вас легче будет спасти».
При подозрении, что водка сделана из метилового спирта:
«Ее нюханьем и лизаньем не распознаешь. Журнал «Химия и жизнь» советует каждому пьющему… носить в кармане медную проволочку. Сели вы, значит, над речкой в кустах, расстелили газету, откупорили пузырь и вот тогда-то вытаскиваете проволочку — погодь, мужики! — раскаляете зажигалкой и погружаете в наполненный стакан. Ежели есть метиловый спирт — резко пахнет формалином — моргом… Если можете — не пейте, выливайте и молитесь Богу — пронесло!
Специалисты насчитали 16 способов определения подделок — и ни один не признается ими стопроцентно надежным. Подобного же рода рекомендации о степени риска употребления спиртного в России публикуют у себя и практичные иноземцы, знакомые с отечественным гостеприимством и сервисом{696}.
Помимо легальной и нелегальной внутренней конкуренции, российское водкоделие получило и еще один удар, поставивший отрасль в крайне тяжелое положение. В конце 1993 г. решением правительства и без того высокая ставка акцизного налога была поднята: на водку — с 85 % до 90 %, на ликеры и настойки — с 75 % до 90 %. В итоге отпускные цены на эти товары (без торговых надбавок в размере от 15, до 60 %) увеличились в 1,5–2 раза, а на многих заводах производство водки было снижено на 80 % в связи с отсутствием спроса из-за недоступной цены{697}.
В газеты пошли потоки писем возмущенных такой несправедливостью граждан, и пресса дружно поддержала традиционное российское производство: и подсчетами возможных убытков, и призывами к патриотическим чувствам государственных мужей: «Русская водка должна получить особый статус у себя на родине. Охраняться государством. Как памятник старины или национальный символ»{698}. В защиту доходно-патриотической отрасли народного хозяйства выступили руководители ликеро-водочных заводов России.
Выступавшие были единодушны: отступать некуда, поскольку даже в годы Великой Отечественной войны производство водки не прекращалось, а теперь она оказалась невостребованной на отечественном рынке. «Ленинград выдержал 900 дней блокады. Но, боюсь, эти 90 дней после нового акциза нам уже не выжить…» — проводил историческую параллель директор Санкт-Петербургского ликеро-водочного завода Ю. Никулин. Его коллеги доказывали, что увеличение акциза до 90 % нанесло гораздо больший ущерб, чем печально известный указ 85-го года, и вместо предполагаемого увеличения поступлений в федеральный бюджет государство недополучит огромные суммы; для изготовления водки уже давно используется синтетический спирт, а прибыль отечественных водкоделов уже стала в 200 раз меньше реализуемой цены. Раздавались и более громкие фразы: геноцид, предательство русского рынка, вредительство…{699}