В Новгороде была разыграна целая мистерия, церемониал которой архиепископ Геннадий позаимствовал из рассказов иностранцев об испанской инквизиции. Владычные слуги встретили еретиков за сорок верст от города и посадили на убогих лошадей лицом к хвостам. (В Испании еретиков сажали на ослов, но в Новгороде ослов не было.) Затем на головы осужденных напялили высокие остроконечные берестяные колпаки с надписью «се есть сатанинское воинство». Когда еретиков под мерные удары колоколов везли по городу, горожане плевали на них и называли врагами Божьими и отступниками. На Духовском поле было устроено нечто вроде аутодафе. Колпаки на головах еретиков торжественно сожгли, некоторых осужденных люди наместника били кнутом. Затем еретиков заточили в монастырские тюрьмы, но стерегли их там некрепко: «А инии в Литву сбежали, а инии в Немцы».
Вся эта мрачная церемония преследовала цели устрашения, а не физического истребления еретиков. Тем не менее это был первый опыт применения на Руси инквизиционной практики, не свойственной ранее восточнохристианской церкви.
Казалось бы, церковная ортодоксия взяла убедительный реванш за поражение на Соборе 1488 года. Но на самом деле торжествовать было рано. Власть пожертвовала несколькими фигурами, чтобы успокоить архиереев и выиграть время для подготовки церковной (точнее, противоцерковной) реформы. Тайная ложа, возглавляемая братьями Курицыными и невесткой государя Еленой Волошанкой, продолжала действовать. Время работало на еретиков в самом прямом смысле этого слова.
Приближался 1492 год…
Глава 11. Несостоявшееся светопреставление
Такое возникло смятение среди христиан, какого не было с той поры, как воссияло в Русской земле солнце благочестия.
Каждый человек в отдельности и человечество в целом не могут не думать о своем конце. С истечением седьмой тысячи лет от сотворения мира на Руси ждали светопреставления. «Вострубят трубы архангельские, земля сгорит, а небо свернется как свиток с письменами», — писал хронист.
Символическое значение числа 7 русские книжники связывали с библейскими семью днями Творения: «И сотвори Господь Бог всю тварь, моря и реки, и скоти своею хитростью, а та семь дней против семи тысяч лет». Поскольку мир был создан Богом за семь дней, то и быть ему семь тысяч лет. О седьморичности человеческих времен писали Василий Великий, Иоанн Дамаскин, Григорий Богослов и другие святые отцы.
Уверенность в неизбежности конца света была такова, что отцы русской церкви довели расчеты празднования Пасхи только до 1491 года, написав далее: «Здесь страх, здесь скорбь, сие лето на конце явися, а на нем же чаем и всемирное Твое пришествие…»
С приближением роковой даты волна тягостных предчувствий захлестывала все больше широкие слои русского народа. Люди напряженно вглядывались в происходящие события, пытаясь угадать в них признаки надвигающейся катастрофы. Одно зловещее предзнаменование сменялось другим. Хвостатые кометы, солнечные затмения, тревожное поведение домашних животных — все это добавляло страхов. Однако немало было и тех, кто отказывался верить в скорый Конец Света. «И о сем молва была в людях не только в простых, но и преимущих, о сем многим сомнения бысть», — писал современник.
Церковные иерархи пребывали в растерянности. Обычно все вопросы подобного рода Русская православная церковь адресовала византийским патриархам. Но после падения Византии спросить было некого. Встревоженный Геннадий Новгородский послал запрос ученому греку Дмитрию Траханиоту. В ответ ученый грек прислал трактат «О летах седьмой тысячи», в котором уклончиво писал, что Конец Света неизбежен и будет как-то связан с цифрой 7, но когда именно это случится, неизвестно, ибо «никто не весть числа веку».
В этой ситуации перед еретиками открылась возможность взять реванш за поражение на Соборе 1490 года. И они этим шансом блестяще воспользовались, впервые открыто выступив против ортодоксальной церкви по самому острому вопросу, волновавшему русскую паству. Для себя «проблему 7000-го года» еретики, как мы помним, решили давно. Вернее, за них это сделал Захария Скара во время своего пребывания в Новгороде. Иудейское летоисчисление «продлевало» жизнь человечества еще на 1748 лет. По свидетельству архиепископа Геннадия, протопоп Алексей многозначительно говорил ему: «А как истечет седьмая тысяча, тогда и мы понадобимся». Скептицизм еретиков находили отклик в душах людей. Никто не хотел умирать. Прихожане «вооружаются хулой на Бога, — отмечал Геннадий. — Почему не идет Христос судить людей, почему нет второго пришествия, а уж ему время быти?»