Но последнее слово, как всегда, оставалось за государем…
Время безжалостно и к сильным мира сего. Здоровье великого князя ухудшалось день ото дня. Пора подводить итоги. Сорок три года единоличного правления (абсолютный рекорд среди всех русских правителей, включая советских генсеков) — и ни единого дня покоя! Блестящие успехи в государственном строительстве — и глубокая семейная драма, горькое одиночество, тяжкие болезни и мысли, мысли…
Зимой Иван III с сыновьями отправился на богомолье, объехал многие монастыри, всюду оставляя щедрые вклады. Чувствуя свою вину перед церковью, он готов был покаяться за то, что держал возле себя еретиков. Еще осенью между ним и Иосифом Волоцким состоялся такой разговор:
«Прости меня, отче, как митрополит и владыки простили меня, — вздыхал государь. — Я знал про новгородских еретиков. У меня Иван Максимов и сноху мою в жидовство свел».
«Мне ли тебя прощать?» — возразил Иосиф.
«Нет, отче, пожалуй, прости меня».
«Государь, — сказал ему на это Иосиф, — если ты подвигнешься на нынешних еретиков, то и за прежних Бог тебе простит».
По сути, Волоцкий предложил великому князю выбор: прощение вины перед церковью в обмен на головы еще уцелевших еретиков.
«А можно ли казнить еретиков?» — спрашивал великий князь.
В ответ Иосиф сослался на слова апостола Павла: «Кто отвергнется закона Моисеева, тот при двух свидетелях умрет. Колми ми паче тот, кто попирает Сына Божия и укоряет благодать святого Духа!»
Чувствуя, что государь колеблется, Иосиф усилил нажим, призвав в помощь государева духовника Митрофания, который то и дело напоминал великому князю данное им обещание «обыскати» еретиков. И все же великий князь медлил, то давая, то отменяя приказание начать розыск. Что скрывалось за этими колебаниями? Вряд ли это было человеческое сочувствие к людям, которые фактически выполняли его волю. Даже теперь, в полушаге от смертного одра, могучий мозг этого «русского Макиавелли» искал выгоду. Возможно, он хотел преподать сыну последний урок государственной мудрости. Нельзя ничего отдавать просто так. Все имеет свою цену, в том числе и головы еретиков, а раз так, церковь должна ее заплатить.
Итак, сделка состоялась. Об этом красноречиво свидетельствуют два высказывания Иосифа Волоцкого. Первое из них было сделано до расправы над еретиками, второе — после. Еще недавно Иосиф бесстрашно заявлял: «Царь Божий слуга есть… Аще ли же есть царь, над человеками царствуя, над собою же имати царствующа страсти и грехи… злейшие же всех — неверие и хулу, такой царь не Божий слуга, но диавол и не царь, а мучитель… И ты убо, такового царя или князя да не послушавши, на нечестие и лукавство приводяща тебя, аще мучит, аще смертью претит!» Проще говоря, Иосиф прямо призывал не покоряться неправедному царю. Но даже праведным царям надо поклоняться и служить «телесно, но не душевно и воздавать им царскую честь, а не божественную».
И вдруг во взглядах на царскую власть Иосифа Волоцкого, а вслед за ним и всего высшего духовенства, происходит радикальная перемена. Из первого среди равных светский государь превращается в сакральное существо высшего порядка. «Царь естеством своим подобен всем человекам, властью же подобен высшему Богу» — во всеуслышание заявил волоцкий игумен. С этого момента начинается обожествление русского самодержавия, имевшее далеко идущие последствия для церкви, для власти и для России в целом. Парадоксально, но факт: тот самый тезис о неподотчетности государя своим подданным, который выдвинули еретики, теперь прозвучал от имени ортодоксальной церкви. Такова была цена, которую церковь заплатила светской власти за головы «жидовствующих».
В декабре 1504 года в Москве открылся Собор, целиком посвященный ереси. Большинство обвиняемых к этому времени были уже схвачены и ждали своей участи в застенках. Все они признали свою вину и покаялись в надежде на снисхождение.
Тяжело больной великий князь на Соборе только молчаливо присутствовал, от его лица фактически руководил судебным процессом наследник Василий. Главным обличителем ереси выступил Иосиф Волоцкий, который обрушил на понурые головы еретиков всю свою обличительную мощь, заклеймил отступников и потребовал для них смертной казни, невзирая на их вынужденное раскаяние. Ссылаясь на библейские примеры, грозный игумен доказывал, что против еретиков все средства хороши, включая хитрость и коварство. Только прижиганием огнем можно обезвредить язву, которая способна поразить все тело церкви.