В субботу в доме Милютиных был званый ужин. В вестибюль из глубины дома доносились хрустально-звонкие звуки фортепиано. В залитом газовым светом зале на сверкающем паркете кружились в блеске мишуры нарядно одетые знатные дамы, барышни — слушательницы женских медицинских курсов, военные. Мужское общество составляли в основном скобелевские офицеры, кому предстояло ехать в далекие Каракумы. Ужин, собственно, и был устроен в их честь. Скобелев блистал в парадном мундире при всех регалиях. Время от времени подходили к нему и вновь удалялись, когда начинался очередной танец, начальник штаба экспедиции полковник Гродеков и начальник тыла генерал Петрусевич. Сам хозяин дома, граф и военный министр, прохаживался во фраке. Легкий черный фрак с длинными фалдами и узкие брюки делали его моложе и стройнее. И окружен он был лицами штатскими: американцем Берри, французом Полем Монсье, русскими инженерами. Все они, зная, как нелегко попасть к министру на прием, спешили устроить свои дела в непринужденной обстановке.
В веселых беседах и смехе, в бодрых и чарующих волнах музыки время шло незаметно. Но вот звуки фортепиано смолкли, и гости, оставив широкий круг танцевальной залы, начали собираться группами у стен. И тут распахнулись тяжелые, массивные двери, ведущие в столовую.
Тотчас у входа в столовую появилось несколько дам, среди которых заметно выделялась молодая графиня Милютина. Стройная русоволосая дама, с высокой декоративной прической, в розовой кофточке с множеством мелких сверкающих пуговиц и длинной складчатой юбке, она предстала перед гостями воплощением женской нежности и изящества. Но эту нежнейшую особу господа не раз видели в костюме амазонки, на лошади, с хлыстом, и больше того — в белом халате сестры милосердия в военном госпитале. Графиня была фрейлиной императрицы и негласной попечительницей Красного Креста. Со всеми вопросами обращались к ней, хотя Красным Крестом формально управляла царица.
— Господа, прошу… Прошу вас к столу, — мягко выговаривала она, здороваясь с гостями.
Пока гости входили в столовую, беспрерывно говоря ей комплименты, она слабо улыбалась и отмахивалась от лестных слов и целых тирад голубым китайским веером.
— Сударыня, вы сегодня очаровательны, — сказал ей Скобелев, целуя в поклоне руку.
— Только сегодня? — притворно обиделась она. — Ох, генерал, я вам не прощу этого.
Князь Шаховской, молодой человек во фраке и белой сорочке с высоким воротником, отчего голову он держал слишком прямо, сказал в защиту графини с легким упреком:
— Михаил Дмитриевич, но ведь не «сударыня», а «ваше сиятельство».
— Пардон, князь, — высокомерно бросил Скобелев и отошел с графиней. — Шаховской по должности рядом с вами илп есть на то более основательные причины? — спросил, с опаской заглядывая ей в глаза и ища в них прощения за дерзость.
Милютина игриво улыбнулась и покачала головой:
— Вы невозможный человек, «белый генерал»!
— Ваше сиятельство, — заговорил он торопливо и жарко. — Обещайте после ужина танцевать только со мной.
— О-о! — вновь улыбнулась она кокетливо, и Скобелев с видом рыцаря-победителя направился к столу и сел в середине, между Петрусевичем и Гродековым.
Два длинных стола, заставленных всевозможными яствами, шампанским, коньяками, водкой, сельтерской водой и прочими напитками, стояли друг против друга, занимая всю столовую. Саженный проход между ними был условной границей, и, усаживаясь, скобелевские офицеры оказались за одним столом. Другой заселили господа статские и большинство дам. Скобелев тотчас обратил внимание на столь «вопиющую диспропорцию».
— Ваше сиятельство! — окликнул он графиню, которая села за другой стол, окруженная приятельницами. — По праву воинского порядка Красный Крест всегда шел бок о бок с боевыми полками. Господа офицеры весьма огорчены столь заметным отчуждением сестриц милосердия! Прошу вас, Елизавета Дмитриевна, к нам! Господа офицеры, приглашайте к себе за стол прекрасных представительниц военной медицины!
Спустя минуту «справедливость была восстановлена».
Милютин, сопровождаемый главой акционерного общества «Кавказ и Меркурий» генералом Жандром и американцем Берри, усадил своих собеседников и сам сел среди офицеров.
— Слышу, Михаил Дмитриевич, вы и здесь не теряетесь, командуете парадом, — сказал удовлетворенно министр. — Посему, с соизволения всех присутствующих, прошу вас возглавить наш небольшой скромный ужин.
Гости зааплодировали. Скобелев, приличия ради, начал отнекиваться. Однако Милютин не отступал, и Скобелев сдался.