— Замолчи! — прервал его Тыкма. — Разве ты не видел, как русский офицер трепал меня за бороду?! И разве ты не видел, как плевали мне в лицо?
— Сердар, но Ломакина нет в Чекишляре. И те солдаты, которые видели твой позор, давно уехали в Баку.
— Не говори языком зайца, — еще больше рассердился Тыкма. — Лучше собирай своих джигитов, отправимся на охоту. Слышал, как по ночам волки воют? Это значит, джейраны где-то близко.
Выехали ночью к глубоким узбойским промоинам. В них, на глинистом дне, всегда была вода, и сюда прилетала дичь, заглядывали джейраны. Тут сторожили добычу волки. Сын сердара, Акберды, предложил сначала спугнуть волков. Джигиты согласились, и Тыкма повел их, чтобы заехать с северной стороны и гнать волков по сухому руслу. Продвигаясь по равнине, всадники удалились от Узбоя в сторону и вскоре заметили в темноте огонек. Несомненно, это была чабанская чатма. Решили заглянуть к чабанам. Пустили коней вскачь, приблизились тотчас. Несколько собак с лаем выскочили всадникам навстречу. Чабаны схватились за ружья, но джигиты успокоили их окриками, дав знать, что приехали свои и пугаться не надо. Возле чабанской кибитки лежали два верблюда под вьюками. Тыкма и все остальные сразу поняли: у чабанов гости.
— Кто у тебя? — строго спросил Тыкма, заглянув в кибитку. В ней горел очаг, и в слабом свете едва угадывался человек, лежащий на кошме.
Чабан ответил:
— Из Хивы человек. Едет к тебе, Тыкма. Нам ничего полезного не сказал. Разбудить?
Гость, видимо, не спал, услышал голоса и поднялся сам.
— Ва саламалейкум, добрые люди, мир вам, — сказал он из темноты.
— Кто ты? — спросил Тыкма, входя в кибитку.
— Я Ишмек, сын Ялкаба. Я возил в Хиву рыбий клей. Теперь еду домой, в Вами, но везу и для тебя кое-что, Тыкма.
— Что же для меня ты привез? — Тыкма сел напротив, сверля купца цепкими глазами.
— На Эмбе русские офицеры появились, верблюдов у кай-саков нанимают… Юрты закупают, войлоки… Весной, по слухам, опять русский царь солдат на Геок-Тепе пошлет, — выложил купец.
— Верны ли слухи? — усомнился Тыкма.
— Верны, сердар! — подтвердил Ишмек. — Я от самого полковника в Турткуле эти слова слышал. Когда рыбий клей урусам сдал, в контору за деньгами пришел там все и услышал.
— Что еще говорил полковник? — жадно спросил Тыкма.
— Есть еще кое-что, — довольно улыбнулся купец, видя, что не на шутку заинтересовал Тыкму-сердара.
— Говори, не тяни! — посуровел Тыкма.
— Скажу, скажу… Для того и заехал к тебе, — торопливо пообещал Ишмек. — Да и как могу промолчать, если русский царь и ташкентский генерал Кауфман приказали турткульскому полковнику перебросить отряд с пушками в Бурдалык. А другой отряд, из Самарканда, — к чарджуйской переправе.
— Зачем к переправе?
— Сердар, они очень хитры. Они решили так. Если Мерв начнет помогать в войне геоктепинцам, то тогда солдаты переправятся с пушками через Амударью, подойдут к Мерву и захватят его.
— Поистине это хитрость! — согласился Тыкма. — Что еще скажешь? Много ли войска русский царь приведет?
— Этого не могу сказать, сердар. Но, наверное, много.
— Почему так думаешь?
— Потому что командовать русскими будет Скобелев. Он с малыми силами не воюет.
— Ты сказал «Скобелев»? — испуганно вскинулся Тыкма-сердар. — Это тот, который взял хивинскую крепость, Коканд и Фергану?
— Да, сердар, тот самый.
— А где он сейчас?
— Если верить разговорам русских, то люди его покупают верблюдов, кибитки и лошадей для войны, а сам он собирает солдат, которые с ним ходили на турецкого султана.
— Ладно, Ишмек, ожесточаясь, сказал Тыкма-сердар и поднялся с кошмы. — Если соврал или перепутал, пощады тебе не будет. Может, еще что-то скажешь?