Жениха с невестой показывали друг другу. Ростовская княжна выходила в разных уборах и платьях – «казала сряду». Иван смотрел на чужую ему высокую девочку, и в нем невольно разгоралось незнакомое и тревожное чувство, от которого он уже думал отказаться совсем. С робким удивлением ловил он пугливо-любопытные взгляды будущей жены. Потом смотрели приданое: дорогие паволоки, бархаты, меха и драгоценные сосуды. Иван пожалел в душе, что тестю не пришло на ум приложить несколько редких греческих книг из собрания прадеда. Он между делом сказал об этом отцу, но князь Дмитрий принял слова сына за шутку и только улыбнулся в ответ.
Глава 83
От многолюдства, долгих пиров, чужих беззастенчивых глаз, неприятного соседства Федора Ярославского и тяжелого – дяди Андрея, от шума и криков у Ивана разболелась голова. Он уже томился и тосковал по своей холостой келье на Клещине, по любимым книгам, что были для него словно чистые окна в иные миры. Но еще долго нужно было терпеть и блюсти распорядок княжеских торжеств. Венчание назначили во Владимире, первую кашу чинили в Ростове, а большой стол уже в Переяславле – так были соблюдены достоинство и сложные родовые отношения обоих князей.
Данил Лексаныч не был в Ростове и приехал только уже во Владимир, к венчанию. Он дружески улыбнулся Ивану, поздравил и хвалил невесту от души. Иван нашел, что в дяде прибавилось дородства, щеки слегка набрякли и большой нос стал как-то рыхлее и мясистее. Он был еще крепок, но уже не молод, мальчишечье, то, давнее, отошло. Хозяйственные и деловые заботы, чуял Иван, не отпускали его ни на миг. Данил тоже поднес подарки, и тоже драгоценности и рухлядь. Но среди прочих даров поднес и небольшую ветхую книжицу в темном переплете. Иван принял ее смущенно-радостно. Книга была обернута в шелк.
– Тебе вот! – сказал Данил и улыбнулся по-старому, по-детски. – Не знаю уж, а молвят: редкая. Из Чернигова привезена!
Иван открыл: это был изборник, с толкованиями на Дамаскина, четвертой беседою Иоанна Златоуста на первое послание коринфянам, сокращенным «Словом святого Григорья о том, как, поганы суще, языци кланялися идолам и требы им клали», – где после еллинских богов поминались и русские языческие: Род и Велес, Мокошь и Хорс с Перуном. Кончался изборник выдержками из Фотия и сочинением Василия Кесарийского «О том, како молодым людям извлечь пользу из языческих книг». Рукопись, и впрямь, была редкая. У Ивана потеплело на душе. Как дядя, не бывши знатоком книжным, раздобыл такое сокровище? Но Данила пояснил тут же простодушно:
– Ко мне боярин прибежал из Чернигова, из великих бояр, Федор Бяконт прозванием, с женой, с Машей. Осели у меня, на Москве. Дак сколь книг навезли! Полдня из саней доставали. Тяжелые книги! Я и попросил для тебя, объяснил, что ты книжник. Федор Бяконт, значит, сам уже и подобрал…
– Принимаешь новоселов?
– Принимаю. Бегут! Нынче вот уже и великих бояр почал принимать. Бяконт, тот умный. Москву ему поручу. А то все по ратному делу, а у суда, у мыта и нет никого. Протасий, тот с полками больше! А этому и добро постеречи, и гостей, и послов принять, все может. И мастеры, каменосечцы черниговски, приехали с им. Теперь церкву каменну буду класть у себя, в Кремнике. По нраву ли книга?
Иван, зарозовев от смущения, раскрыл подарок и прочитал вслух: «Радовахуся я, видя, как одни изощряли свой ум наукою чисел, как другие исследовали истину с помочью филозофии… Учение не пропадает бесследно, знания слагаются в убеждения, в юных умах зарождаются идеалы жизни, в молодых сердцах зажигаются искры возвышенных стремлений, и на поприще истории являются великие нравственные силы».
Данил усмехнулся, покачал головой.
– Да! Без грамотных людей никакого большого дела своротить не мочно! Я уж и то при Данилове монастыре училище открыл, пущай учатся!
И за брак похвалил его Данила:
– Всё мужичье дак! А тут княгинюшка в доме. Ряд наведет. И дети, без их нехорошо. А так: растут, пострелята! Глядишь, и жисть с ними идет, не прерывается… Я Юрия в Новгород услал, учить. Уже третий год. Ничего, добре учат!
Из Владимира ехали длинной разукрашенной процессией. Жених, отец, тысяцкие, бояра, дружки… Князья верхами, княгини и молодая – в возках. Мужики выходили к дороге, подносили хлеб-соль, поминки. Молодая ростовчанка, алея лицом, принимала дары.