23 И. Тхоржевский по этому поводу указал, что мнение князя А. Д. Оболенского-второго сводилось к невозможности издания накануне Думы Основных законов в виде связного единого текста «русской конституции». Витте достиг своей цели, в обществе и в правительственных кругах заговорили: «Он спас царя». Такого мнения придерживался и секретарь заседаний Совета министров П. П. Менделеев. «Жаль, что государь не мог присутствовать на наших заседаниях, — писал он. — Быть может, он сменил бы гнев (против Витте. — А. С.) на милость. Усилить значение монаршей власти по отношению к новым законодательным учреждениям, обеспечить государю возможность править в случае надобности и без их участия — было главной заботой Витте. Дурново и Акимову оставалось только помогать ему… Возражали большей частью граф Толстой, Философов, Федоров, князь Оболенский. Да и то не столько по соображениям принципиальным, сколько с точки зрения тактической (из боязни разочаровать общественность — Ред.)». См.: Менделеев П. П. Свет и тени в моей жизни (1864–1933): Обрывки воспоминаний. Рукопись хранится в Бахметьевском архиве Колумбийского университета в Нью-Йорке. Экземпляр рукописи хранится в ГАРФ. С. 120–121. Отрывок приведен в книге: Власть и реформы. С. 525.
Этап III
Царское одобрение
Совещаний по Основным законам в Царскосельском большом дворце было четыре: 7, 9, 11 и 12 апреля и происходили первые два по вечерам под председательством государя, начинаясь в 9 часов вечера, причем вечернее совещание 9 апреля затянулось до 1.30 ночи, последние два были днем — от 3 до 7.15. Состав был таков: великие князья Михаил Александрович, Владимир Александрович, Николай Николаевич; члены Государственного Совета: граф Сольский, граф Пален, Фриш, Горемыкин1, Сабуров-второй, И. Я. Голубев, Стишинский; министры: граф Витте, барон Фредерикс, граф Ламздорф, Дурново, Редигер, Бирилев, Танеев, барон Будберг, князь А. Д. Оболенский, Философов, Акимов; государственный секретарь барон Икскуль фон Гильденбрандт и как бы эксперт — профессор Киевского университета Оттон Оттонович Эйхельман2.
В делопроизводстве было только два лица: товарищ государственного секретаря П. А. Харитонов и командированный для занятий А. Ф. Трепов, брат всесильного фаворита Дмитрия Трепова, бывший впоследствии председателем Совета министров3.
Заседание 7 апреля открылось кратким словом председателя. Он сказал: «Дело серьезное, жизненно важное. Лучше обсудить его несколько раз, чем решить сразу и обречь себя и всю страну на грозные опасности. Поэтому я жду искреннего и откровенного мнения от каждого в отдельности». Совещание замышлялось как срочное, деловое, и царь сразу же это подчеркнул. Более тщательная фильтровка участников и привлечение младшего Трепова, а затем и Горемыкина указывают на царские намерения. Личная заинтересованность Николая II в этом совещании высказывалась и при дальнейшем ходе его работы.
Как видно из протоколов, прения открыл граф Витте по главному вопросу совещания: нужно ли издавать Основные законы, и если издавать, то в полном ли объеме или отдельными статьями в новой редакции? Заявив, что на рассмотрение Совещания представлены три проекта4, граф высказал мнение, что оставить Основные законы без изменения в нынешнем виде нельзя, их надо дополнить по царскому пониманию, чтобы Дума не могла их касаться без инициативы государя. Особенно важны государственная роспись и займы. Премьер особо подчеркнул, что некоторые партии борются против заключения займа5, намекал на пропаганду, которую вели кадеты во Франции. Эти партии, продолжал премьер, будут играть роль в Думе, а в законах права монарха крайне неопределенны, оставить так нельзя, иначе Дума погубит армию и приобретет пошиб республиканский; надо определить права монарха по внешней политике; если эти вопросы возбудит Дума, это представит большой риск. Надо, чтобы Дума не могла касаться расходов на императорский дом, иначе она захочет установить liste civile; надо сделать так, чтобы это не было возможно6. По его мнению, новой редакции законов допустить нельзя, ибо придется потом их кодифицировать и, следовательно, позволить Думе мешаться в пересмотр Основных законов. Витте полагал, что если теперь только дополнять законы, то необходимо сказать, что полное издание Основных законов остается за государем, а если этого сказать нельзя, то надо издать теперь же полностью и таково его мнение. «Уже в этой первой речи сказалась руководящая мысль поведения и речей графа Витте — враждебно-опасливое отношение к Думе, сокровенная мысль, что хотя самодержавная власть при ее же посредстве делает ряд уступок, но вынужденно; что нужно относиться к Думе и ее требованиям не с доверием, а как к врагу, а потому против нее нужно выдвинуть серьезные укрепления, и прежде всего бронированную неприкосновенность Основных законов, в которые притом нужно втиснуть все (Сметные правила, Учреждения Думы и Совета), принципиально важное для жизненного развития страны, а иначе стрелки политических весов наклонятся в действительный вред самодержавию», — восклицает Н. Таганцев. (Его курсив в тексте мы сохранили. — А. С.)