Многие лучшие работы мастера исполнены именно в мраморе. Чаще всего это произведения, в которых, говоря словами скульптора, «прекрасные человеческие формы воплощают лучшие черты характера человека»
Н. С. Гончарова — одна из первых «амазонок авангарда», женщина-художник новой формации — написала автопортрет в своей московской мастерской, в интерьере представлены ее работы импрессионистического периода. Полотно написано экспрессивно, стремительные мазки напоминают живопись Ван Гога. Образ светлый и лиричный, особую поэтику ему придают цветы — букет лилий, который прижимает к себе Гончарова. Он служит и колористическим акцентом, ярким рыжим пятном выделяясь на общем фоне полотна.
Лидер движения русских авангардистов конца 1900 — начала 1910-х, М. Ф. Ларионов придавал большое значение искреннему, наивному и на первый взгляд несерьезному детскому творчеству, поскольку оно всегда непосредственно и идет из глубины сознания ребенка. Подражая наивному детскому рисунку, художник стремился создать произведения столь же искренние и непосредственные. Глядя на мир глазами ребенка, Ларионов написал цикл картин «Времена года», где каждый сезон олицетворяет незамысловатое изображение женской фигуры, а рядом следует пояснение, написанное нарочито неряшливо. Однако воплощение замысла оказалось не по-детски глубоким.
Весна окружена неуклюжими крылатыми ангелочками, весенняя птаха несет ей веточку с распускающимися почками; рядом справа отгороженное вертикальной полосой растет то самое деревце, которое можно трактовать как библейское Древо познания. В правой части нижнего «регистра» картины изображены мужской и женский профили, с двух сторон обращенные к Древу познания — образы первобытных Адама и Евы, испытывающих, видимо, пробуждение нежных чувств, подобно тому, как пробуждается сама природа, и, возможно, уже вкусивших запретный плод. В том же пространстве, совсем внизу, угадывается еще один библейский сюжет — «Изгнание из рая». В левом поле того же нижнего «регистра» следует наивное описание весны, будто бы сделанное ребенком: «Весна ясная, прекрасная. С яркими цветами, с белыми облаками», в котором, однако, чувствуется и некое лукавство художника. Ведь неслучайно в подзаголовке названия мы читаем «Новый примитив» и мысленно заканчиваем «…на вечную тему».
«Портрет Ф. И. Шаляпина в роли Олоферна» относится к числу лучших работ художника и сценографа А. Я. Головина. На нем воспроизведена мизансцена из оперы А. Н. Серова «Юдифь». Шаляпин-Олоферн возлежит на роскошном ложе в пышно убранном шатре, держа в правой руке чашу, а левой надменным жестом указывая вперед. Композиция полотна строится по законам станковой живописи, а ракурс модели и произвольное освещение предметов сообщают работе характер фресковой росписи. Фигура Шаляпина в роли ассирийского военачальника почти сливается с фоном, что делает ее похожей на своеобразный декоративный узор. Холст пронизан волнообразным движением, являющимся основным пластическим мотивом, выражающим характер музыкального решения образа восточного полководца. Колористическое звучание произведения чрезвычайно богато. В этом театрализованном портрете Головин насыщенно-ярким цветом костюма и головного убора артиста словно подчеркивает красоту голоса великого русского певца.
С именем К. А. Коровина связано становление в русской живописи импрессионизма. В 1910-е Коровин увлекся натюрмортами, в которых воплотились его новаторские поиски в области театральной декорации. Он часто писал розы — роскошные и нежные, символы страсти и радости бытия. Размашистыми мазками художник создает «портрет» каждого цветка, и его розы, цветут на полотне, поражая неувядающей свежестью красок.
Натюрморт с розами, маленьким букетиком фиолетовых фиалок, рыжим апельсином, сахарницей и кофейником изображен на фоне открытого окна с видом на вечерний парижский бульвар. Улица превращена неверным светом фонарей в призрачное мерцание огней; натюрморт освещен изнутри комнаты и кажется неестественно ярким. Свет словно творит волшебную игру преображения реальности.