Время в этом подвале подчинялось каким-то своим законам. Иногда мне казалось, что я сижу здесь целую вечность. Благо, хоть подо мной был старый, рваный соломенный тюфяк. От стен явственно тянуло сыростью и холодом. В другой момент мне казалось, что я нахожусь здесь совсем мало времени, однако уже вполне успешно схожу с ума. Мне начинали мерещиться шорохи, тени, тихие голоса. От удара и нервов разболелась голова. Тем не менее, я периодически заставляла себя вставать и ходить, насколько позволяли цепи. В конце концов, я задремала.
Не знаю через сколько времени я проснулась — скрюченная, замерзшая. Голова болела еще больше. Есть и пить хотелось с такой силой, что я уже была готова жевать солому, лезущую из тюфяка. Пересохшее горло царапал такой же сухой, и, по ощущениям, распухший, язык. Только я собралась подняться и снова немного походить, как в моей темнице раскрылась дверь. Все та же мужеподобная женщина молча поставила деревянную кружку на пол, и вышла. Сразу же бросаться к воде было ниже моего достоинства. Да, меня никто не видел, но я выдала бы себя звоном цепей. Не знаю, на какой силе воли я держалась, однако смогла выждать некоторое время. Наконец, я встала и подошла к кружке. Цепи, тяжелым грузом висевшие на руках, натянулись и кончились. До воды оставался примерно шаг. В горле было сухо, как в Юго-Восточных Пустынях.
И вот тогда меня охватили настоящие паника и безнадежность. В глазах потемнело, и я заплакала, но без слез. Сухие рыдания с хрипом вырывались из меня, царапая горло тщательно загоняемым внутрь криком. Сейчас я была чем-то сродни обезумевшему от ужаса животному. Но даже в такой ситуации кровь давала о себе знать. Я не издала ни звука, хотя больше всего хотелось по-бабьи завыть в голос, жалея несчастную себя. Нельзя. И точка. Что-то, затверженное на уровне спинного мозга.
Сколько я простояла так — плача перед недостижимой кружкой — не знаю. Знаю только, что в этот момент во мне проснулась какая-то новая «я». Прежняя «я» хотя и была неглупа, однако растрачивала весь ум на бесплодные рассуждения. Прежняя я отрицала действие, находила самые разные причины, лишь бы оправдать свою бездеятельность. Прежняя я ждала, пока меня спасут, и все наладится само собой.
Новая я первым делом отвесила себе мысленную пощечину. Помогло, не хуже настоящего удара. Оборвав рыдания, я обдумала план действий. Сначала скинула башмаки, поежившись от того, насколько холоден был пол. Потом пошла вперед, насколько позволяли цепи, в том месте, где они натянулись, не пуская дальше, села на пол. Теперь холодно было не только ногам. Так проползла еще немного вперед. Руки сильно оттянулись назад. Уперевшись на них, и приняв наиболее устойчивое положение, я протянула босые ноги, и предельно осторожно коснулась ими кружки. Та падать не собиралась. Уже увереннее, я сжала ступни по обеим сторонам кружки, и потянула её вперед. Не рассчитала рывок, и немного воды выплеснулось на пол. Стиснув зубы, я продолжила. Не думала, что это будет так тяжело. От напряжения болели мышцы ног и живота, тряслась каждая жилка. Тем не менее, мне удалось подтащить кружку довольно близко. Тогда я перенесла вес тела на руки, отползла назад, и снова ухватилась ногами за кружку. Теперь уже я знала, как правильно нужно её двигать, и справилась довольно быстро.
Цепи ослабли, и я, наконец, смогла руками взять злосчастную посудину. Сил не оставалось даже на то, чтобы отойти к тюфяку. Но нужно было. Очень не хотелось бы заработать какое-нибудь воспаление, я и так на полпути к нему. Поэтому я, как драгоценность, держа кружку в руках, встала, надела башмаки и отошла к тюфяку. Предельно осторожно наклонилась — живот и мышцы ног мгновенно отозвались болью — поставила кружку на пол. И только потом позволила себе обессилено рухнуть на соломенный тюфяк.
Первые несколько мгновений, от испытанного мною напряжения, даже жажда не давала о себе знать. Как ни странно, я наслаждалась тем, что смогла что-то сделать сама. Не дожидалась, когда поможет кто-то, а именно сама. Но триумф длился недолго. По сути: что такого необычного я сделала? Смогла добыть себе воду? Велика заслуга. Значит, сдохну чуть позже, и не от жажды.
Однако игнорировать с таким трудом добытую воду было бы верхом глупости с моей стороны. Я уже поднесла было к губам кружку… и едва не выронила её. А вдруг там яд? Многолетняя затверженная привычка снова дала о себе знать. Жаль, что тут не водятся крысы, усмехнувшись, подумала я. Хоть бы на них попробовала. Тщательно обнюхав воду, я не нашла никаких посторонних запахов. Потом задумалась. Понравилось. Попробовала еще раз. Если бы меня хотели убить, то вряд ли приносили бы мне яд в воде. Скорее, про меня бы просто «забыли» — я бы прекрасно умерла сама без посторонней помощи. Значит, наоборот, воду мне принесли как раз для того, чтобы я не отбыла в Древесную Крону (или Древесные Корни — тут уж как повезет) раньше положенного срока. Выходит, им от меня что-то нужно. Что? Скорее всего — сведения о Колдуне. Все-таки, я прожила в замке несколько дней, и довольно много общалась с его хозяином. А если, как я подозреваю, не все в обители Короля безоговорочно ему верны, факт нашего близкого с ним знакомства мог дойти и до похитителей.