— Не понимаю, о чем вы, — с невинным видом безмятежно соврала я. Желание вцепиться нахальной дамочке в волосы отдавалось зудом в кончиках пальцев.
Что-то со всеми этими приключениями я начала терять хватку дворцовых разговоров. Не спорю, быть ближе к природе иногда хорошо, но в моем случае — чревато. И дело даже не в чем-то личном, просто такой тон ведения светских бесед — обычен. Сотни недоговорок, десятки смыслов в каждом слове — поди угадай, что лишь предположения, а что — данные, донесенные разведкой. У королей не бывает друзей, возможно лишь временные союзники. Так что, сказки о верной дружбе королей с кем-либо так и останутся сказками. Уж очень сковывает само понятие дружбы или даже симпатии.
Правящие особы настолько погрязли в вечных недомолвках, что они стали привычными, и теперь вести разговор получается только так — провоцируя, нанося упреждающие удары… В политике не так уж много женщин, но если они встречаются… Каждая из нас привыкла считать себя особенной и неповторимой, но когда две такие уникальные женщины встречаются в замкнутом пространстве — это похоже на «вежливую» беседу двух змей в одной клетке. И, повторюсь, дело не в чем-то личном, а в самом факте существования еще одной неповторимой в непосредственной близости. Наличие рядом Колдуна, как переходящего трофея, делало наше взаимное существование еще более острым. С другой стороны увлекаться тоже не стоит. Не следует забывать, с кем я веду беседу, а то как нашлет на меня королева проклятье — оставшиеся волосы выпадут.
— Дамы, — осторожно (чтобы ядом не заплевали), но непреклонно (кто тут хозяин, в конце-концов?) вклинился в нашу беседу Колдун. Мы, уже успевшие позабыть, в чьем доме находимся, изобразили живейшее внимание. — Не пора ли нам пройти за стол? Королева Ванхильда столь занята, что едва нашла время для дружеского визита.
Король не перестает меня поражать. Настолько явно указывать гостье, что её присутствие угодно лишь на некоторое время — верх наглости! Однако, как фигура значимая на политической карте мира, он себе может это позволить. Быть откровенным до неприличия — что еще может настолько сбить с толку собеседников, привыкших к кружеву лжи?
По традиции придворного этикета, Король сначала провел за стол меня (потому как и вошел со мной), а затем вернулся за Ванхильдой, провожая её и помогая сесть. По пути он как бы невзначай заметил, что с каждой их встречей женщина выглядит все лучше и лучше. Та заметно успокоилась и одарила меня полупрезрительной улыбкой «не хочу с тобой связываться». Я не осталась в долгу, вышло что-то похожее на «да кто ж тебя спрашивает?».
Когда мы расселись, картина получилась следующей: во главе стола, на правах хозяина, Король-Колдун. По его левую руку разместилась я, по правую — Ванхильда. Мы с ней друг напротив друга. От этого наше настроение не улучшилось. Видно, некое напряжение между нами все же угадывалось, потому как слуги и охрана вообще старались быть невидимыми и слиться со стенами.
— Дамы, — вновь обратился Колдун к нам обеим. — Я предлагаю выпить за приятную встречу.
— С удовольствием, — протянула Ванхильда.
— Такая встреча несомненно стоит того, чтобы за неё выпить, — откликнулась я.
Расторопный слуга мигом кинулся наполнять наши бокалы. Делал он это хитро, ибо этикет в данном случае сам себя загонял в тупик. Первым, по всем правилам и традициям, оделялся хозяин дома. Далее шли гости, причем вином обносили в строгом соответствии с их знатностью, родовитостью, постом, занимаемым при дворе, и просто личными симпатиями хозяина. У нас был приватный ужин, за столом сидело трое человек. Причем, по статусу все мы были равны, а двое из трапезничающих еще и женщины. И женщины, явно не питающие друг к другу больших симпатий. Если совсем уж строго следовать букве этикета, то Ванхильду следовало бы обносить вином первой, поскольку она — правящая королева, а я пока еще лишь наследница, и престол мне грозит в необозримом будущем. Колдун, однако, так поступать не рискнул, и, могу заверить, поступил весьма мудро. Потому, несчастный виночерпий по-своему выбирался из затруднительной ситуации. Он поставил мой и королевы кубки рядом и поочередно наполнял их вином — немного в один, немного в другой. Получилось хоть и медленнее, зато мы с Ванхильдой остались довольны.
Но, не обошлось без странностей. Пока наполнялись наши кубки, Колдун повернулся, отдавая лакею какие-то распоряжения. Его вино стояло на самом краю стола, с левой стороны, и, оборачиваясь, он нечаянно или преднамеренно задел его локтем. С тонким звоном серебряный кубок упал на пол.