— Я все понимаю, — вынужденно согласилась я. Однако, в плен идти категорически не хотелось. Что хорошего я там не видела? Мне представилась картинка, как я, героическим усилием, отдираю от трона подлокотник (уже смешно), и, прыгая по залу, словно свихнувшийся заяц, пытаюсь гвоздить обученных воинов деревяшкой по железным маковкам. — Но постойте, — внезапно пробилась ко мне другая мысль. — Вы что же, хотите сказать, что к покушениям на меня причастен мой же жених? Право, я не понимаю.
— В жизни ничего нельзя исключать, княжна, — странно посмотрел на меня Король.
— Но в чем его выгода? — не унималась я. — Мы даже не женаты, прав на Княжество он не будет иметь никаких… Нет, я сомневаюсь.
— Как бы то ни было, об этом еще слишком рано говорить, княжна, — пожал плечами Колдун. — Пока что мои люди на стенах оказывают видимость сопротивления. Скоро я прикажу им отступать через подземный ход. Почему мы тоже не можем так поступить? — я закрыла рот, собираясь и вправду задать этот вопрос. — Повторяю, я не хочу, чтобы в следующий раз штурмом пытались взять какой-либо другой дом, а того хуже — дворец. Мне не нужна война на улицах города. Даже оказавшись в плену, я смогу поддерживать видимость того, что Король остался на троне — мой двойник сейчас во дворце, и смуты удастся избежать. Сейчас же, когда ваш героический жених ворвется в зал, я тоже окажу некоторое сопротивление, вы же, Ярослава, будете сидеть на троне, и изображать из себя заколдованную принцессу… простите, княжну. Вы не будете двигаться и ни на что реагировать. Вы даже смотреть будете в одну точку. Понятно?
— Зачем все это нужно? — не могла уяснить я. Все развивалось слишком быстро, слишком странно, и, к стыду своему, я не могла поспеть за стремительным бегом событий.
— Вам нужны сплетни и пересуды, княжна? Представьте, вас, активно выступающую на моей стороне, увидит как ваш жених, так и полсотни его воинов, — я хотела было поинтересоваться, с чего это он взял, что я буду на его стороне, однако, удержалась. Ведь, в самом деле, Колдун окажется в заведомо проигрышной ситуации: полсотни на одного. Естественно, я такого произвола не выдержу, и буду пробовать пытаться уладить дело миром. Мен не послушают, но услышат, а уж какие слухи потом пойдут… Начиная с того, что мы тут вместе неделю колдовством занимались (ничего пошлого!), до того, что я-таки являюсь его любовницей (а вот тут уже пошлого предостаточно). Скандал, расстроенная помолвка, и я — в черном списке невест. Приятного мало. Король вообще поступает очень благородно по отношению ко мне.
— Скоро, — сказал Колдун. — Ярослава, занимайте назначенное место. Привыкайте к трону загодя.
Он помог мне подняться, дождался, пока я усядусь. Я втайне успела порадоваться тому, что уснула, не раздеваясь — иначе, забавное было бы зрелище княжны в ночной рубашке, гордо восседающей на троне. Точнее, не забавное, а жутко неприличное. Колдун, тем временем, уходить не спешил, он внимательно посмотрел мне в глаза, коснулся ладонью лба, и я почувствовала себя живой статуей! В самом прямом смысле слова, я даже возмущаться не могла! Я сидела, неестественно выпрямившись, медленно дыша, и глядя в одну точку. Попытки пошевелить руками, ногами… ну хоть пальцами! ни к чему не приводили. Оставалось лишь утешаться мыслью, что когда меня расколдуют — я отомщу Королю. Пока не знаю как, но страшно.
Видимо, Колдун и вправду отдал приказ своим людям отступать, потому что через некоторое время я услышала топот нескольких десятков ног по коридору. Догадаться, кто это, было несложно. Первыми в зал забежал отнюдь не мой жених, а десятка полтора воинов. Больше — просто было бы неразумно — они бы мешали друг другу. Последним неторопливо и осторожно, зашел принц Альберт. Хотя я и видела его лишь на портрете, однако узнала сразу. Кому еще могли принадлежать выдающийся фамильный нос с небольшой горбинкой, ухоженная бородка и сочного каштанового цвета кудри? Мой нареченный, тем временем, оценил обстановку, сделал для себя какие-то выводы, и, картинно указал мечом на Колдуна:
— Вот он, гнусный приспешник Короеда, удерживающий в плену мою невесту!
Из-за пафосности исполнения, мне захотелось скривиться. К тому же, он что, действительно думает, что солдаты, стоящие к нему спиной, видят его красивые жесты?