— У-у-у, мне сейчас станет жутко стыдно, — опечалилась я. — Я-то мнила, что веду себя просто воспитанно и сообразно с княжеской честью… Ты рубишь мои мечты на корню!
— Брось, Яра, — усмехнулся он. — Ты не умеешь мечтать — ты ставишь вполне достижимые цели.
— Это ты тоже узнал из наблюдений за мной? — несколько уязвлено поинтересовалась я.
— Что-то из наблюдений, что-то — данные разведки, — уклончиво ответил Герхард. Хотя… нет, пусть лучше он будет Королем-Колдуном. Я не собираюсь злоупотреблять теми знаниями, что он дал мне. И его истинное имя мне лучше забыть. Может, когда и будет такая ситуация в жизни, что оно мне пригодится, но пока — я ничего не слышала. — Собственно поэтому я и водил тебя на море и на багровое озеро, — продолжил мужчина. — Ты не умеешь мечтать, но память у тебя прекрасная.
— Вот так… — сокрушенно пробормотала я. — Соблазнили, обругали…
— Во-первых, — со свойственной ему обстоятельностью ответил Колдун. — Кто кого соблазнил. А во-вторых, никакого «обругали»! Простой факт, не требующий доказательств.
— Ну это все к Короеду! — решительно тряхнула головой я. — У нас итак слишком мало времени. Поцелуй меня…
Что и говорить, а время, выторгованное для нас Королем, мы оба провели с пользой. Вот только все хорошее имеет пренеприятнейшее свойство — оно заканчивается. Впрочем, если бы наша жизнь состояла только из хорошего — вряд ли бы мы его ценили. Такими философскими мыслями я пыталась отвлечь себя и успокоить, глядя на то, как одевается Колдун. Он, чувствуя мой взгляд, обернулся.
— Ты точно все решила? — еще раз счел своим долгом поинтересоваться мужчина.
— Да, — твердо кивнула я.
— Помни, только позови — и я приду. В любой момент, в любое место.
— Даже, если выдерну тебя со светского приема? — попыталась выдавить из себя улыбку я, глядя, как он вновь присаживается на кровать.
— Тем более — с него, — он быстро наклонился, оставив на моих губах даже не поцелуй, а лишь намек на него, и в тот же миг исчез.
Да, так было правильно. Без долгих прощаний, неизбежных слез. Каждый из нас выбрал свою судьбу, и теперь оставалось лишь пройти её до конца. Каким бы он ни был, но надеяться всегда стоит на лучшее. Перед уходом Король сказал мне, что батюшку спасти уже невозможно — слишком далеко черная хворь пробралась в его сердце. Это было больно, но внутренне я была готова к таким его словам. За все приходится платить. За негаданное, недолгое счастье — я заплачу будущей болью.
Я смотрела в окно, на то, как слишком долгая, возможно самая долгая ночь за все существование этого мира, сдает свои права, и горизонт заливает розовато-стыдливое сияние зари. Быть может, я даже научусь мечтать. Не о невозможном, а о том, что будет, если все мои цели увенчаются успехом. Хотя… Как сказал бы Колдун — это не мечты, а всего лишь новая, долгоиграющая цель. Значит, пусть будет так. Кому-то — грезы, кому-то — планы.
После ухода Колдуна я пребывала в мрачно-расслабленном состоянии. Мрачном — потому что, пожалуй, только сейчас начала осознавать, что мне придется сделать. А расслабленном — потому что жутко хотелось спать и не хотелось ничего осознавать. И только я собралась осуществить эту насущную потребность, как ко мне в комнату яростным вестником возмездия ворвался будущий муж с двумя охранниками.
— Где он?! — в лучших традициях вернувшихся с похода мужей, возопил он.
Я не стала визжать, кричать, ругаться, прятаться по одеяло и переворачивать кровать, лишь бы меня никто не видел в исподнем. Это было бы недостойным поведением для княжны и даже когда-нибудь княгини. Единственное, о чем я жалела — это об отсутствии под рукой чего-либо большого и тяжелого — так бы запустила в принца — сквозь стенку бы, аки привидение вопящее, вылетел!
— Кто именно? — спокойно поинтересовалась я, принимая сидячее положение. Стражники всеми силами старались на меня не смотреть, но у них это плохо получалось.
— Так их много?! — едва не задохнулся от возмущения Альберт.
— Вероятно, да, — пожала плечами я.
— И вы так спокойно в этом признаетесь? — едва не выпрыгнул из себя Альберт.
— А что здесь такого? — не поняла я, внутренне злобствуя по поводу нахождения здесь всяких личностей, не дающих выспаться.
— Погодите, — насторожился принц. — А вы о чем?
— О нем, — спокойно отозвалась я. — Или о них.
— О ком? — в почти священном ужасе спросил принц, явно подозревая, что у кого-то из нас скорбная болезнь головы.
— Вам видней, — равнодушно ответила я. — Слово «он» можно применить ко множеству самых разнообразных предметов.