Константин Маковский в отличие от старшего брата Владимира — художника-передвижника своим творчеством представляет альтернативную линию живописи — ее «салонный» вариант. Чуждый остросоциальным проблемам времени, он посвятил творчество эпохе Руси XVII века, в которой его привлекали антураж расписных царских палат, великолепие расшитых золотом и жемчугами нарядов. Будучи, по выражению современников, «человеком-оркестром», «бонвиваном» и франтом, Маковский заручился поддержкой великосветского общества, вся русская знать мечтала быть запечатленной кистью маэстро, а члены царской фамилии называли его «своим художником».
В «Семейном портрете» живописец изобразил свою жену — Юлию Павловну Леткову с детьми — Сергеем (будущим известным художественным критиком) и Еленой (ставшей скульптором и графиком). Маковский с присущей ему живописной эстетикой старается наградить своих героев большей привлекательностью. Мастерская, в которой был написан портрет, в полной мере передает атмосферу роскоши и любовь хозяев дома к красивым предметам.
Виктор Михайлович Васнецов с циклом работ, посвященных сюжетам русских сказок и былин, оказался новатором в этой области изобразительного искусства. За ним закрепилась репутация «художника-сказочника», он настолько проникся духом русской старины и былинного времени, что свой московский дом построил в виде деревянной избы (сейчас там находится мемориальный музей живописца).
Картина «Витязь на распутье» отчасти является и отражением судьбы Васнецова. Будучи признанным художником-передвижником, он, как и его товарищи, исполнял жанровые композиции в духе остросоциальных тем, волновавших общество в 1870-1890-х. Но завладевшая им сказочная тематика диктовала иное развитие творчества. Живописец уходил от проблем современности и погружался в мир русской старины, рискуя быть осужденным.
Выбор пути как один из роковых вопросов человеческой жизни на крупноформатном холсте мастера приобрел эпическое звучание. Перед камнем-предсказателем согнулся под тяжестью фатального пророчества опечаленный витязь. Зловещий ворон, садящееся красное солнце нагнетают атмосферу. Намеренный отказ от изображения дороги (как выхода из трудности) художником сделан для того, чтобы показать неотвратимость судьбы.
Иван Николаевич Крамской является одним из идеологов и основателей знаменитого Товарищества передвижных художественных выставок. Основной задачей своей деятельности это объединение считало обращение средствами живописи внимания общества на «язвы современности», жестокость и несправедливость власть имущих и бесправие угнетенных ими.
Пафос гражданского служения интересам простого, необразованного народа пронизывает период с 1860 по 1890-е. Героем многочисленных произведений Н. А. Некрасова, И. С. Тургенева, М. Е. Салтыкова-Щедрина становился простой русский мужик, таящий в своей невзрачной наружности подлинную силу духа нации.
В добродушно-лукавом выражении испещренного морщинами крестьянских невзгод лица Мины Моисеева Крамской выявляет сокрытую мощь страны и русского народа, при необходимости всегда «расправляющего плечи» и идущего на войны, бунты и революции. Художник писал коллекционеру П. М. Третьякову: «Мой этюд должен изображать один из тех типов, которые многое из социального и политического строя народной жизни понимают своим умом и у которых глубоко засело неудовольствие, граничащее с ненавистью. Из таких людей в трудные минуты набирают свои шайки Стеньки Разины, Пугачевы, а в обыкновенное время они действуют в одиночку; но никогда не мирятся».
Николай Александрович Ярошенко — один из главных участников Товарищества передвижных художественных выставок. Закрепив за собой славу художника-портретиста, Ярошенко создал «эпоху в лицах» — это и выявленные временем типажи студента-разночинца, курсистки, рабочего-кочегара, и обозначенный круг выдающихся личностей второй половины XIX века — Л. Н. Толстой, актриса П. А. Стрепетова, художник И. Н. Крамской и многие другие.
В 1890 Ярошенко исполнил портрет своего товарища по объединению — живописца Николая Николаевича Ге. Личность этого художника привлекала современников, многие считали его вздорным стариком, уединившимся на своем украинском хуторе с 1870-х и жившим по странным религиозным убеждениям. Кто-то, напротив, находил в нем искру живого ума и талант ораторства, умение увлекательно читать лекции на темы искусства. Творчество Ге также не находило единства мнений. Посвятив последние два десятилетия жизни мучившей его теме жизни и смерти Христа, Ге исполнил бесчисленное количество живописных и графических работ с евангельскими сюжетами. Завладевшая художником тема распятия станет центральной в его этико-философском понимании христианской веры. Изнуренный ежедневной, упорной работой над созданием полотен «Суд Синедриона», «Иуда (Совесть)», «Выход с Тайной Вечери» и других, Ге болезненно переживал неприятие и непонимание своего творчества публикой, запрещение его картин к показу на выставках.