В изучение творчества Бабура внесли свой вклад и пакистанские специалисты. В последние годы появилось несколько переводов «Бабур-наме» на язык урду. Один из переводчиков, Рашид Ахтар Надви 37, положил в основу своего труда опубликованный в 1965 г. в Лахоре персидский список «Бабур-наме», который хранится в Национальной библиотеке Пенджаба. Именно с него Мирза Мухаммад Ширази, издатель персидского списка, снял опубликованную им копию38.
Публикация Рашида Ахтара Надви представляет значительный интерес. Автор перевода написал к нему небольшое предисловие и составил хронологический указатель важнейших событий жизни Бабура 39. Рашид Ахтар Надви отмечает незаслуженное забвение этого памятника пакистанскими учеными, не понимавшими до недавнего времени его значения как исторического источника. Он осуждает как ошибочное мнение о том, что Бабур был для Индии только завоевателем и якобы не оказал существенного воздействия на социальную, экономическую и культурную жизнь страны, а также что подъем ее экономики, значительные достижения ее искусства и культуры связаны с именами лишь последующих могольских правителей.
Отметив достоинства Бабура — государственного деятеля, Рашид Ахтар Надви называет его затем «государем слова», т. е. непревзойденным писателем и искусным поэтом. Как считает пакистанский ученый, мемуары Бабура значительно выделяются среди трудов аналогичного характера 40.
Другой перевод «Бабур-наме» на урду, опубликованный в Карачи в 1962 г., принадлежит Мирзе Насир-ад-дину Хайдару41. Это издание снабжено кратким предисловием Убайдул-лы Кудсия. В отличие от других комментаторов Убайдулла Кудсий обращает внимание на относительно мало изученные стороны деятельности Бабура, а именно на его административные мероприятия в качестве правителя Индии. Большой интерес вызывают приводимые здесь сведения о снижении Бабуром налоговых ставок, о значении, которое Бабур придавал развитию скотоводства 42.
В предисловии Убайдуллы Кудсия использованы труды Мухаммада Хайдара «Тарих-и Рашиди» и Абул-Фазла «Акбар-наме». Судя по отдельным выдержкам из работ Г. Эллиота и других ученых, Убайдулла Кудсий достаточно хорошо знаком с исследованиями европейских специалистов о Бабуре и его мемуарах. Он считает «Бабур-наме» важным пособием для изучения тюркского языка и ценным историческим источником. Отметим, что, как и в других переводах, в данной работе некоторые термины, имена и географические названия переданы неправильно; например, Юнус-хан, дед Бабура, назван Юлан-ханом, город Аксы — Акши и др. Перевод Мирзы Насир-ад-ди-на Хайдара снабжен подробным комментарием.
Важным этапом в политической деятельности Бабура был период его правления в Кабуле. К сожалению, в «Бабур-наме» это время освещено не полностью из-за имеющихся в тексте лакун. Этот пробел, охватывающий 11-летний период правления (1508—1519 гг. н. э.) Бабура, сказался и в произведениях хронистов протимуридской ориентации, в том числе Гияс-ад-дина Хондемира и Мухаммада Хайдара. Названные историки, служившие при дворе Тимуридов (Хондемир в Герате— у Султана Хусейна, Мухаммад Хайдар в Кабуле — у Бабура), ряд сведений о жизни и деятельности Бабура заимствовали из его мемуаров43. Поэтому восстановить пробел, относящийся к времени правления Бабура в Кабульском уделе, они не смогли44.
Причины отсутствия в «Бабур-наме» информации о деятельности Бабура в Кабуле неоднократно были предметом острых дискуссий 45. Одни исследователи видели в этом нежелание Бабура рассказывать о перипетиях его военного союза с шахом Исмаилом Сефеви. Однако это предположение было убедительно опровергнуто А. Беверидж.
Изучение фактов, имеющихся в «Бабур-наме», сравнение их с другими материалами, относящимися к этому периоду, приводят нас к выводу, аналогичному мнению А. Беверидж, а именно: лакуны в «Бабур-наме» отнюдь не связаны с намерением автора скрыть свои политические просчеты и военные неудачи. К тому же подобная уловка противоречила бы характерному для его мемуаров духу откровенности и самокритичности 46. Примечательно, что современник Бабура Мухаммад Хайдар не утаил допущенные Бабуром ошибки в битве при Кули-Малике и последствия его необдуманного союза с шахом Исмаилом Сефеви. Тот факт, что придворный историк Бабура откровенно описал политические и военные неудачи своего патрона, говорит о многом.