При храмах во все времена было жречество, которое в столице, несомненно, было многочисленным и располагало, в свою очередь, множеством слуг. Во главе жречества стоял верховный жрец. Его титул стал нам известен из надписей (также из эламских) только на аккадском языке (пашишу рабу). Обычный жрец назывался по-эламски во все времена шатен. Верховный жрец, безусловно, пользовался большим влиянием при дворе. Он часто сопровождал царя во время его военных походов. Мы узнаем из более позднего периода о некоем верховном жреце по имени Шутруру, принявшем в завоеванных Шутрук-Наххунте II местностях жертвенных быков и повелевшем за это возвести ряд стел с изображением эламского царя[20].
Об огромном влиянии, которое когда-то имело жречество на хозяйственную жизнь эламского народа, свидетельствует и календарь. Еще в середине II тысячелетия до н.э. ноябрь в этом календаре называется «месяцем возделывания полей богов», а следующий за ним — «месяцем пахотной борозды и сева». Таким образом, эламиты обязаны были сперва обработать храмовые земли, прежде чем они могли приступить к севу на собственных полях. В соответствии с этим апрель был предназначен для снятия урожая ячменя на храмовых землях и лишь в мае наступала очередь для снятия урожая у рядовых эламитов.
Управление обширными храмовыми землями, а также другими имущественными ценностями, которые приносились в дар божествам, полностью находилось в руках жрецов. Табличка из Суз, например, упоминает, что чужеземная богиня Анунитум уполномочила жреца сдать в аренду большой земельный участок. Примечателен также следующий документ древнего периода: «Для сделок с серебром и золотом как в городе, так и по всей стране бог Солнца и господин Арад-Куби — так же как прежде его отец — компаньоны. Все торговые сделки, которые совершал его отец, он совершал для бога Солнца»[21]. Понятно, что не бог Наххунте был партнером Арад-Куби, а верховный жрец этого храма. Однако главная торговая сделка храмов состояла в том, чтобы ссудить капитал, в том числе и женщинам, и зерно. Обычно долги и проценты должны были погашаться в месяце под названием «великая богиня», т.е. в августе.
В источниках также говорится об эламских жрецах-оракулах. Вероятно, они узнавали волю богов как с помощью предзнаменований во время жертвоприношений (путем осмотра печени и внутренностей животных), так и с помощью «шаманства», приводя себя искусственно в состояние транса.
Культовые обряды эламские жрецы, по-видимому, совершали обнаженными. В пользу этого свидетельствуют, прежде всего, изображения на печатках и другие мелкие находки, начиная со слоя под названием Сузы Д, т.е. с конца III тысячелетия до н.э. Резьба по битуму того времени изображает двух нагих жрецов с жертвенной овцой, увенчанных парой змей. Они, по-видимому, в париках, т.е. со всего тела полностью был удален волосяной покров. На печатке управителя Эшпума (около 2300 г.), можно различить шесть мужских фигур в венцах в форме древа жизни (рис. 26). Они, очевидно, должны были изображать жрецов. Двое из них совершенно обнаженные, в то время как на остальных надеты, возможно, набедренные повязки, по форме напоминающие змей. Они попарно держат друг друга за руки и за венцы, будто желая таким образом выразить радость по поводу назначения Эшпума управителем страны.
Особенный интерес вызывает в этой связи находка, относящаяся к классическому периоду Элама, а именно бронзовое изваяние, пожертвованное царем Шилхак-Иншушинаком во второй половине XII в. Оно имеет аккадскую надпись со значением «восход солнца». По-видимому, такая сценка разыгрывалась регулярно ко времени восхода солнца. Это единственное в своем роде произведение изобразительного искусства (Фото 18), запечатлевшее весьма наглядно и живо все существенные черты эламского культа.
Бронзовый рельеф показывает нам священный округ Сиянкук верхнего города Суз. С двух сторон возвышаются ступенчатые башни. Перед более низким зиккуратом посажена священная роща, ветви деревьев которой почти полностью стерты в результате выветривания. Далее мы видим две колонны и между ними стол для жертвоприношений. Рядом с ним находятся огромный глиняный кувшин и две каменные чаши. Все это — атрибуты для непосредственного совершения культа. В центре на корточках сидят две обнаженные мужские фигуры. Один из них, вероятно помощник, собирается лить воду на подставленные ладони другого (рис. 27). Вторая фигура изображает, очевидно, верховного жреца. «Никогда еще религиозный ритуал не был изображен с большей точностью», — пишет по этому поводу с полным основанием Андре Парро [15 стр. 382]. Представим себе вдобавок, чтобы полностью проникнуться настроением при совершении ритуала, что безмолвный, полный достоинства обряд происходил на рассвете, еще до восхода солнца над горами Аншана на востоке Сузианы, когда еще нежный, прохладный ветерок шелестел зеленой листвой деревьев священной рощи.
20
Верховный жрец Шутруру жил, вероятно, при правлении Шутрук-Наххунте II (717—699). Эта надпись, к сожалению, полностью не поддается объяснению и переводу, поскольку значение многих слов в ней неизвестно. Однако из содержания надписи можно заключить, что статуи божества ставили на подаренных храму землях. Наличие статуй говорило о принадлежности данной земли храмам. К тому же сама статуя олицетворяла божество, которому население было обязано приносить жертвы. Принесение же жертвы статуям — обычное явление на древнем Востоке.
21
Речь идет о документе № 119 [MDP, 23 (1932)], согласно которому некий Арад-Куби и храм бога Солнца (идеографическое написание — Шамаш) объединяют свое имущество. В оригинале документа нет слова «господин». Аккадский перевод текста такой: «В поселении и вне его, в серебре и золоте (храм) бога Шамаша и Арад-Куби — сотоварищи, как прежде отец его. То, что прежде отец делал, он также относящееся к Шамашу сделает» (прим. ред.).