Всѣ воры и грабители всего міра не причинили бы мирному общежитію и милліонной части тѣхъ убытковъ, не создали бы и стомилліонной части того разоренія, которыя нанесли людямъ и причинили эти государства за время войны.
Всѣ злодѣи всего міра и въ тысячу лѣтъ не заставили бы людей пролить столько горькихъ слезъ, сколько заставили пролить ихъ эти, будто бы создавшія мирный порядокъ государства.
Исторія государствъ, это — исторія и безчисленныхъ войнъ. Неужели все это мыслимо называть мирнымъ порядкомъ, не находясь на излѣченіи въ лечебницѣ для душевнобольныхъ?
Но не говоря уже о томъ, что государства ведутъ кровавыя войны, не говоря о томъ, что они не могутъ не вести ихъ замѣтимъ, что именно въ государствахъ, и при ихъ поддержкѣ, идетъ отнюдь не мирная классовая, національная, иной разъ религіозная борьба, постоянно практикуется безкровное, а то и кровавое, (при такъ называемыхъ несчастныхъ случаяхъ) убійство эксплуататорами эксплуатируемыхъ.
Не надо забывать и о томъ, что государство ведетъ постоянную борьбу со своими въ чемъ либо не покорными волѣ правителей подданными и поддерживаетъ свой престижъ даже тѣми подлыми убійствами, которыя называются смертными казнями.
И вотъ этой то постоянной борьбою занято якобы мирное государство. Ссылаясь на наличность лицъ, не желающихъ подчиняться приказамъ государства, а иногда и привычкамъ общежитія, государства заводятъ вооруженныхъ людей, полицію, хватаютъ, бросаютъ въ тюрьмы или, иначе какъ, казнятъ этихъ людей. Государства развиваютъ тутъ самую не мирную дѣятельность. Они не могутъ отказаться отъ нея, такъ какъ именно этой своей дѣятельностью они плодятъ такихъ непокорныхъ ихъ власти людей. Короче, государства отнюдь не являются мирными общежитіями.
Безусловно невѣренъ и дотъ доводъ въ пользу государства, что оно дѣйствуетъ въ интересахъ всѣхъ: — и подвластныхъ и самихъ правителей, что оно блюдетъ общіе интересы. Ясно, какъ день, что государство дѣйствуетъ, прежде всего въ своемъ личномъ интересѣ, то есть въ интересѣ правителей, а затѣмъ въ интересѣ своей опоры, въ интересѣ давящихъ общественныхъ классовъ или, что рѣже, только отчасти и далеко не полностью, обслуживаетъ нѣкоторые интересы подчиненныхъ классовъ, поддерживающихъ данное правительство.
Выше классовыхъ интересовъ государство не можетъ стать: оно не можетъ подняться надъ ними, такъ какъ станетъ тогда совсѣмъ ненужнымъ. Правители, поднявшіеся надъ классами, а также правители, всецѣло вставшіе на сторону эксплуатируемыхъ и угнетаемыхъ классовъ, никогда не существовали да и не будутъ существовать.
Невѣрно и то утвержденіе, что въ демократическихъ республикахъ "всѣ имѣютъ одинаковое право власти и нѣтъ никого, кто бы являлся только подвластнымъ". Не говоря о женщинахъ, не вотирующихъ во многихъ демократіяхъ, не говоря о недѣеспособныхъ лицахъ, замѣтимъ, что участвовать въ выборахъ, то есть, разъ въ нѣсколько лѣтъ бросить въ избирательный ящикъ бюллетень для того, чтобы посадить себѣ на шею законодателей, — это вовсе не значить имѣть право власти, вовсе не значитъ быть правителемъ: это значитъ выбрать себѣ правителя, не болѣе.
Нельзя сказать, что въ правахъ власти одинаково участвуютъ въ Америкѣ и Франціи министры и тряпичники, сенаторы и рыбаки, милліонеры и нищіе. Нельзя оправдывать такимъ заявленіемъ существованіе демократическаго государства. Это какое-то странное лицемѣріе.
Извѣстный государствовѣдъ Іеллинекъ почему-то думалъ, что "всякая увѣренность въ будущемъ — это необходимое условіе соціальной дѣятельности — возможно только на основѣ права", при чемъ онъ говорилъ о принудительномъ государственномъ правѣ.
Для насъ же нѣтъ сомнѣнія, что право является простымъ отраженіемъ дѣйствительной жизни, регистраціей ея формъ и измѣняется сообразно измѣненіямъ жизненныхъ условій. Ужъ по одному этому утвержденіе проф. Іеллинека безусловно невѣрно. Пусть исчезнетъ принудительное государственное право, но жизнь, со всей ея соціальной дѣятельностью, съ увѣренностью въ будущемъ останется, хотя ея отраженіе въ принудительномъ правѣ и исчезнетъ. Увѣренность въ будущемъ возможна потому, что жизнь не мѣняется по капризу отдѣльныхъ лицъ, что она измѣняется въ зависимости отъ опредѣленныхъ стойкихъ причинъ. Конечно, полное отождествленіе нрава съ "отраженіемъ въ законѣ жизненныхъ соотношеній" было бы ошибкой. Право имѣетъ еще свойство задерживать развитіе жизни, въ силу чего, а также и другихъ причинъ въ ней и наблюдаются и революціонные взрывы, отнюдь, къ слову сказать, не совмѣстимые съ увѣренностью въ будущемъ. И нѣтъ сомнѣнія: именно принудительное право является одной изъ причинъ такихъ взрывовъ, всегда неожиданныхъ для подавляющаго большинства населенія, такъ какъ это право поддерживаетъ все противъ чего поднимаются революціи.