цензуры, обязаны были проводить его предварительную идеологическую проверку.
Однако на практике после 1966 г. репертуарно-редакционные коллегии стали уделять
меньше внимания идейному содержанию произведений, осуществляя главным образом
профессиональную экспертизу. Как представляется, связано это было не только с
восстановлением функций Главлита, но и с тем, что постепенно менялся состав самих
коллегий за счет прихода профессионалов.
Интересно, что органы идеологической цензуры подходили столь же серьезно и к
либретто для музыкальных комедий, не делая скидки на особенности жанра. В 1966 г.
министерством культуры РСФСР было направлено в Главлит либретто оперетты И.
Луковского «Господа чекисты». По мнению Главлита, в ней «давалась искаженная
картина событий первых лет Советской власти и той борьбы, которую ВЧК по заданию
партии вела с врагами советского государства». Либретто оперетты было возвращено
на доработку в министерство. После того, как автор внес в него исправления, в
частности, заменил чекистов «совде-повцами» и «ревкомовцами», пьеса была
разрешена к постановке в 1967 г. под названием «Господа и товарищи»54.
В 1975 г. Управление музыкальных учреждений направило в Главлит СССР на
утверждение, или, как это называлось в официальной переписке, «на контроль»,
либретто музыкальной комедии «Бабий бунт» К. Васильева и М. Пляцковского, указав
предварительно, что «либретто рассмотрено и одобрено с точки зрения идейно-
художественного качества»55. На этот раз оценка репертуарно-редакционной коллегии
не вызвала возражения Главлита.
В начале 1980-х гг. сотрудники репертуарно-редакционной коллегии ГУК,
входившие в комиссию по приему спектакля «Прекрасная Галатея» по пьесе Франца
Зуппе в Московском театре Оперетты, настоятельно рекомендовали исключить из тек-
стов русского либретто, написанного А. Меньшиковым, те выражения, которые
содержали намек на негативные факты советской действительности. «Мне кажется, -
писал один из инспекторов репертуарно-редакционной коллегии, - что кроме кон-
кретных замечаний по сценарию, можно было бы еще безболезненно расстаться с
некоторыми «цитатами», которые по смыслу не связаны с действием спектакля и звучат
довольно пошло, например: «У товаров есть истинная и красная цена», «Я видел твоего
хозяина на рынке. Он стоит за виноградом, а это надол-
го»56.
Довольно редко, но все же случались и ситуации идейного «самоконтроля», когда
спорные вещи отвергались на стадии обсуждения в художественных советах или на
партсобраниях в самих театрах. Так, в марте 1969 г. на партийном бюро МТО при
обсуждении репертуарных планов возникли разногласия по поводу выбора
драматургической основы для постановки музыкального спектакля к 100-летию со дня
рождения В. И. Ленина. Все участники заседания единодушно согласились с тем, что
«нельзя в оперетте выводить на сцену Ленина»57.
Говоря об идеологической цензуре драматургических произведений со стороны
репертуарно-редакционных коллегий, следует отметить, что в отдельных случаях, когда
дело касалось отображения исторических событий, министерство дополнительно
запрашивало мнение других ведомств, например, министерства обороны. Но прежде
всего требовалось специальное заключение сотрудников Института марксизма-
59
ленинизма при ЦК КПСС. Так, например, в июле 1975 г. министерство культуры СССР
обратилось к заместителю начальника Главного политического управления Советской
Армии и Военно-Морского флота генерал-лейтенанту С. А. Бобылеву по поводу пьесы
Бориса Васильева «Если завтра война», написанной по договору с министерством, с
просьбой дать свое заключение о возможности принятия пьесы58.
ЦАГМ. Ф. 429. Оп. 1. Д. 3837. Л. 5. ЦАОПИМ. Ф. 4690. Оп. 1. Д. 21. Л. 99.
РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 36. Д. 55. Л. 38.
Особое внимание коллегиями уделялось произведениям, в которых присутствовал
«образ вождя». В архивах министерства культуры СССР содержится докладная записка
начальника Управления театров министру, которая дает представление обо всех этапах
и особенностях «работы с автором», от заключения договора на заказ произведения до