РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. НАРОД И НАЦИЯ
Глава 1. Народ, нация и Национальная Реформация
Первые идеологи большевизма понимали, что буржуазно-капиталистическая нация отличается от народа, и отличие это существенное. Но объяснить сущность этого отличия не могли, так как выводы о формах общественного развития в рамках теории классовой борьбы и научного социализма не затрагивали данного вопроса. Попытка Сталина заполнить этот пробел введением формального определения того, что же есть нация, ничего не объясняла, была в чистом виде обслуживающей политический запрос на такое понятие схоластикой и только внесла чудовищную путаницу в коммунистическую догматику, укрепляя её проявления мировоззренческой иррациональности. Не случайно, созданный большевиками коммунистический режим старался избегать употребления слова нация, к делу и без дела подменял его словом народ, запутывая смысл слов настолько, что едва ли кто в России сейчас способен обосновать различие между этими понятиями. О чём, в частности, свидетельствует нынешняя Конституция Российской федерации. Да и на Западе положение дел не многим лучше.
Строго говоря, пока русской нации ещё нет, потому что в России не вызрели предпосылки для её появления. В стране никогда не было господства городских отношений собственности, которые ведут к неустойчивости политических отношений, преодолеваемой только благодаря возникновению особого, городского общественного сознания государствообразующего этноса, сознания национального, отчуждающего себя от сознания народно-земледельческого. Со времён окончания Великой Смуты в ХVII веке русские почти четыре столетия были исторически взрослеющим, затем стареющим, однако всё же великорусским народом с земледельческим мировоззрением, с феодальными традициями общественных и социально-политических отношений.
В этой связи полезно заметить, что в исторически относительно более развитой Центральной и Восточной Европе просоветские политические системы, которые сложились после Второй мировой войны, справедливо назывались не национальными демократиями, а именно народными демократиями, – ибо в них мелкобуржуазный средний слой горожан, как политическая основа городского общественного самосознания, систематически подвергался репрессивным насилиям и подавлялся политической практикой «беспощадной борьбы с буржуазным национализмом». То есть, в этих странах поддерживались устаревшие политические отношения на основе традиций народного земледельческого прошлого при вынужденном использовании представительной буржуазной демократии для обоснования политической легитимности коммунистических режимов власти в глазах горожан.
Но когда о буржуазных нациях капиталистического Запада советскими пропагандистами говорилось, как о народах, это было явным несоответствием действительности, явным проявлением иррациональности коммунистической догматики, заблуждением, проистекающим из-за путаницы в теоретически не обоснованных понятиях. Современная нация появилась в мировой истории именно как общественная организация городских слоёв населения, как качественно новый тип этнократического общества в условиях нарастания раскрестьянивания и обусловленного раскрестьяниванием развития городского промышленного товарного производства. Нация есть общество городское и буржуазно-капиталистическое по своей сути. В современном мире уже нет американского народа, японского народа, немецкого народа, а есть ныне переживающая упадок американская нация, сильная своим общественным самосознанием японская нация, немецкая нация и так далее. И переход от народной формы общественного бытия к национальной совершается через две революции. Сначала через буржуазную формационную революцию, которая сокрушает политическую формацию, основанную на феодально-земледельческих отношениях собственности, породивших народную форму общественного бытия. А затем через военно-политический режим осуществления национальной революции, которая закладывает основы политической системы новой формации, и в этой новой формации происходит становление национальной формы общественного бытия или нации.