Пустые комнаты дворца Сен-Жермен, тюфяки, набитые соломой, вместо постелей. Придворным приходилось вкушать прелести бивуачной жизни. На неудобства не обращала внимания лишь королева. Анна радовалась вновь обретенной свободе.
В совсем ином настроении встретил утро Матье Моле. В шесть часов его поднял тайный посланник от Мазарини, чтобы сообщить о бегстве королевской семьи. «Трудно подыскать соответствующее наказание для людей, подсказавших это решение», — сказал старик посланнику для передачи его господину. Отдавший столько сил примирению партий, Моле этим утром понял, что его политика провалилась.
Вскоре из Сен-Жермена пришло королевское указание: парламенту переехать в маленький провинциальный город Монтаржи. Стремление магистратов избежать войны не доходило до согласия на капитуляцию. Они отказались покинуть Париж. Тогда администрация решила выбить почву из-под ног парламента иным способом. Анна Австрийская запретила торговцам Пасси продавать скот парижанам, а жителям окрестных деревень — доставлять в Париж какие бы то ни было продукты. Голод должен был лишить парламент народной поддержки.
Во исполнение этих приказов Конде выставил на дорогах заградительные заслоны.
В ответ парламент объявил Мазарини «виновником всех беспорядков, возмутителем общественного спокойствия, врагом короля и государства». В недельный срок ему предписывалось покинуть границы королевства, в случае неповиновения все подданные призывались к расправе над ним. Состоялось совместное собрание парламента, Палаты косвенных сборов, Счетной палаты и Большого совета, на котором присутствовали также губернатор Парижа герцог де Монбазон, прево торговцев и представители шести самых могущественных цехов; постановили — набрать войско из 4 тыс. всадников и 10 тыс. пехотинцев для оказания отпора королевским войскам. Чтобы покрыть расходы, парламент ввел новый налог, прибегнув в том числе к самообложению. Правда, половину суммы самообложения должны были выплачивать советники, в свое время назначенные Ришелье против воли парламента.
Были изъяты средства из королевской казны, благо не все деньги Анне Австрийской и Мазарини удалось вывезти. По указу парламента было произведено произвольное обложение всех заподозренных в симпатиях к Мазарини, у некоторых даже конфисковали имущество. Скрыться из Парижа и спасти собственность было сложно. Простой люд пресекал попытки бегства. Фрейлина королевы мадам де Мотвиль вспоминала впоследствии, что никогда в жизни она не испытывала большего страха, чем в тот день, когда попыталась добраться до Сен-Жермена, но была остановлена на улице толпой. Угрозы и оскорбления разгневанных простолюдинов обрушились на придворную даму, лишь хитроумная ложь помогла ей выпутаться из щекотливого положения.
В ночь с 8 на 9 января 1649 г. к городским воротам Сент-Опоре подъехала группа всадников: Арман де Бурбон принц де Копти и герцог де Лонгевиль прибыли, питая надежду встать во главе фрондеров. Их давно ожидал Поль де Гопди, но вовсе не ждал бедный люд Парижа. Народ испытывал вполне справедливое недоверие к родному брату Конде, своими отрядами перекрывшему доступ продовольствия в город. Но упорство и красноречие коадъютора сделали свое дело. На рассвете ворота перед принцем раскрылись. Одновременно с Копти или чуть раньше, чуть позже приехали предложить свои услуги парламенту бежавший из заточения герцог де Бофор, герцог де Буйон, Ларошфуко, Люин, Ля Мот.
Во главе армии, состоявшей из буржуа, встали генералы-аристократы. Главнокомандующим был назначен принц де Конти.
В городе все ощутимее чувствовалась нехватка продуктов питания. Походы за продовольствием генералов фронды не могли обеспечить стабильного снабжения. Окрестные крестьяне пробирались в Париж, но в уплату за риск они устанавливали невероятные цены. Таксация не помогала, развивался черный рынок. У булочных и мясных лавок были выставлены пикеты солдат. Опасались продовольственных волнений. Булочников принудили сохранять хлеб до вечера, иначе подмастерья и прочий трудовой люд оставался бы без хлеба. За день его раскупали, и к вечеру, когда рабочий день закапчивался, покупать уже было нечего. Ко всем прочим бедам в феврале вышла из берегов Сена. Снесла мосты, затопила нижние этажи домов. По улицам плавали в лодках.
Не лучше было положение в деревнях близ Парижа. Наемники принца Конде вели себя как в завоеванной стране. Священники Парижа в послании королеве с ужасом описывали бесчинства солдатни: разоряют церкви, насилуют девочек девяти-десяти лет, жгут, рушат дома, убивают и ранят мужчин и женщин, воруют, унося все, что им нравится, и портят все, что не могут унести. Аббатиса Пор-Рояля де Шам мать Анжелика писала аббатисе Пор-Рояля в Париже: «Ужасную картину представляет собой эта бедная страна, все разорено, солдаты врываются на фермы, заставляют обмолачивать зерно и забирают его, не оставляя бедным труженикам даже крох, которые они просят как подаяния. Землю больше не обрабатывают, пет лошадей, все растащено… Нет никакой возможности пи послать вам хлеба, пи достать его для самих себя. Крестьяне вынуждены скрываться в лесах, счастливы, если хоть там они сумеют избегнуть смерти…»{59}