Согласно заключенному соглашению, в течение восьми месяцев Парижский парламент не имел права собираться на совместные заседания всех своих палат. Группировка Гонди, не имея реальной военной силы и лишившись поддержки парламента, занимала выжидательную позицию. Но сам Париж, его бедный трудящийся люд, еще не был усмирен. Голодные дни осады усилили ненависть к Мазарини, не способствовали они и улучшению отношения к королеве или Конде. В городе по-прежнему в огромном количестве распространялись мазаринады, едкие памфлеты, в которых доставалось не только премьер-министру, но и другим знатным людям королевства. Не щадили даже саму королеву.
Одного парижского типографа, отпечатавшего памфлет, название которого «Полог кровати королевы, который рассказал все…» говорило само за себя, приговорили к смертной казни через повешение. На Гревской площади, традиционном месте казней, типограф стал взывать о помощи, объяснять, что его хотят повесить за стихи против Мазарини. Толпа вырвала его из рук палача, и приговоренный к смерти вновь обрел свободу.
На другой день на улице были избиты королевские слуги. Париж продолжал волноваться, и королева под различными предлогами оттягивала возвращение в столицу. Лишь в середине августа она покинула резиденцию в Компьене, и 18-го числа состоялся торжественный въезд королевской семьи в Париж.
Въезд оказался триумфальным. Все перипетии Фронды лишь очень незначительно поколебали монархизм народных масс. Многие возлагали надежды на юного короля, король-мальчик являлся предметом любви и поклонения. Простолюдины громкими криками приветствовали Людовика XIV. Торговки больших рынков плакали в голос, глядя на него. Но личная привязанность к королю вовсе не свидетельствовала о готовности беспрекословно подчиняться его администрации.
В Гиени и Провансе войска губернаторов и наскоро набранные из крестьян и городских бедняков армии парламентов уже несколько раз вступали в кровопролитные схватки.
В конце концов депутация от парламента Бордо явилась в Париж, чтобы урегулировать возникшие проблемы непосредственно с королевой. На заседании королевского совета принц Конде заступился за жителей Бордо, королева и Мазарини приняли сторону губернатора. Конфликт разрастался. В то же время в среде парижских магистратов все громче раздавались голоса о необходимости проведения совместного заседания всех палат парламента.
22 сентября в Париже вновь начались волнения. В XVII в. французское государство не имело единого бюджета. Налоги отдавались на откуп компаниям финансистов, которые, в свою очередь, их не только собирали, но также из полученных сумм покрывали определенные долги государства. Так, откупщики соляного налога (табели) традиционно рассчитывались с парижскими держателями того вида государственной ренты, которая называлась тогда рентой парижского муниципалитета. Выплата ренты многократно откладывалась. Наконец, согласно королевскому указу, было объявлено, что выплата ренты возобновится с 19 сентября. Но к тому времени все суммы полученные в счет соляного налога, оказались потраченными: у государства имелись более неотложные статьи расхода. Откупщики габели заявили о своем банкротстве.
22 сентября толпа буржуа, держателей ренты, собралась в муниципалитете. Их возмущению не было границ. Они чуть не убили парижского прево. Лишь обещания посадить в тюрьму откупщиков габели и держать их там до тех пор, пока не начнется выплата ренты, внесли некоторое успокоение.
Из своей среды рантье выбрали 12 синдиков, которые должны были представлять их интересы. Рантье проводили регулярные собрания, заручились поддержкой Гонди и Бофора и с их помощью добивались проведения совместного заседания всех палат Парижского парламента. Пламя Фронды вновь разгоралось. Но нетерпеливые сторонники Гонди решили ускорить ход событий. Они подготовили провокацию против одного из синдиков. Гонди отговаривал их от этой авантюрной затеи, но без успеха. «Те, кто думает, что вождь партии является ее господином, не понимают, что такое партия», — писал впоследствии Гонди{60}. Провокация, как он и предвидел, провалилась. Вслед за ней последовало неудавшееся покушение на Конде. Вдохновителем его, по всей вероятности, был Мазарини, но все подозрения пали на Гонди и Бофора. Им пришлось предстать перед Парижским парламентом в качестве обвиняемых. Материалы следствия были грубо сфабрикованы, в основе их лежали показания подкупленных свидетелей. Один из советников парламента сообщил об этом Гонди, тот блестяще сумел оправдаться. Конде попал в нелепую ситуацию, и виновники ее были очевидны: принц обратил свой гнев на Мазарини и королеву. Конфликт между ними зашел так далеко, что Анна Австрийская и Мазарини решили вступить в союз со своим злейшим врагом парижским коадъютором, чтобы избавиться от принца Конде и его клана.