Несмотря на старания Лувуа и его интенданта, Шавату, как и многим другим жителям Лилля, казалось, что власти тайно всегда держат сторону французов.
В общество старого порядка положение личности в среде народных низов кардинальным образом отличалось от положения личности в среде высших классов. Своеобразия индивидуальности не прощали ни окружающие, ни власть имущие. Яркому человеку приходилось осознанно или интуитивно выискивать средства самозащиты. Одни стремились не отличаться от массы, так что в конце концов сливались с пей. Другие отгораживались от мира, избирая путь отшельничества. Те же, кого их собственная сила и смелость обрекали на бунт, спешили навстречу смерти.
Ткач Пьер Игнас всю взрослую жизнь вел записи. Что хотел сказать своей хроникой непритязательный, тихий Шават? Невольный подданный французского короля, так никогда и не согласившийся, не принявший это подданство… В своем бессилии что-либо изменить, он тешил себя изредка легендами о счастливом испанском королевстве.
Человек исключительно сильного характера, крестьянский сын Жамере-Дюваль ушел из деревни, стал скитальцем, добровольным изгнанником, изгоем и анахоретом. Личность слишком сильная, чтобы раствориться в рутине быта и полуживотного труда. В конце концов его «приютила» наука.
Государство для людей из простого народа выступало в различных образах насилия.
Валентен Жамере не любил уступать. Он был упрям и горд. Унижению предпочитал побои. Вопрос, пресмыкаться или голодать, — для него не стоял. Конечно, голодать! И все же, все же не всегда ему удавалось отстоять свое достоинство. Когда в 38 лет он сел писать воспоминания, то не собирался запечатлевать себя в памяти потомков. Иногда в узком кругу он рассказывал о своих детских скитаниях.
Замысла как бы и не было. Что приходило в голову, то и записывал. Только когда рука уже водила пером и вставали полузабытые образы, страсти вновь просыпались.
Неотомщенные обиды, надругательства над беззащитными, несправедливые оскорбления. Нетеоретик, Жамере не искал источника зла, но зло он различал всегда зорко.
Валентен Жамере, сын тележника, родился в деревне Артонне податного округа Тоннер Парижского генеральства. 24 апреля 1696 г. его окрестили в приходской церкви, а через четыре года умер его отец{109}. Матери было печем кормить детей. Пришлось даже продать черепицу с крыши, заменить ее убогой соломой, едва спасавшей жилье от непогоды. Лет в 8–9 (точно своего возраста Жамере не знал) он первый раз в жизни увидел и попробовал белый хлеб, его угостил сельский священник. Кюре проходил с деревенскими ребятишками катехизис и учил их молитвам, поэтому Валентен время от времени бывал у него дома. Там же Валентен услышал правильный французский язык, он даже стал стыдиться своего грубого говора, как и все крестьяне их деревни, он изъяснялся на патуа, т. е. на местном диалекте.
Мать совсем не занималась Валептеном, она во второй раз вышла замуж и будто предала его, предпочла чужому злому мужику.
Страдая от голода, мальчик как-то раз забрался в соседний сад, набрал яблок и так испугался своего воровства что не посмел вернуться домой. Он слишком хорошо мог предвидеть, какие побои его ожидают, если, не дай бог, его преступление раскроется. Валентен бежал из деревни и бежал стремглав. Он так несся, что угодил в волчью яму, откуда лишь на следующие сутки его вызволил проходивший мимо мельник. Боясь, что тот отведет его к отчиму, Валентен назвал себя Дювалем, скрыв свою настоящую фамилию.
Так началась вторая жизнь маленького крестьянина. Уроки кюре и рассказы сверстников снабдили новоявленного Дюваля обрывками знаний о том мире, в котором он теперь был полностью предоставлен самому себе. Он слышал о боге, церкви и главе ее — папе, знал наизусть на латыни и плохом французском пару молитв, их смысл, впрочем, оставался для него темным.
Бога редко поминали в деревне, гораздо чаще говорили о короле. Валентен считал его тоже своего рода божеством. Король представлялся ему огромным человеком с громовым голосом. Взрослые говорили, что король вершил правосудие, а так как сельский судья был высокого роста и обладал мощным басом, король, стало быть, думал Валентен, походил на него, вот только роста был, видимо, еще большего и говорил еще громче. Еще Валентен точно знал о существовании двух населенных пунктов: своей деревни и Парижа. Сверстники рассказывали, что в Париже есть домов 20 высотой, как их приходская церковь, а размерами он в три раза больше, чем их деревня, и все дороги вымощены камнем. На эти чудеса Валентен давно хотел посмотреть. Так как в деревне остался ненавистный отчим, пути туда не было. И Валентен Дюваль отправился в Париж.