Учредительное собрание, гарантируя политические свободы и обеспечивая своей властью их реальность (этим уже закладывались основы демократии), в то же время хотело придать режиму свободы стабильность и потому позаботилось об исключении неимущих слоев населения из политической жизни. Свобода для тех, кто ею умеет пользоваться! В итоге к числу полноправных «активных» граждан было отнесено порядка 4,5 млн французов, большая часть взрослых мужчин и все женщины были лишены избирательных прав. Еще меньшее число граждан получили возможность становиться выборщиками. Согласно Конституции 1791 г., выборщик должен был удовлетворять следующим требованиям: в городах с населением свыше 6 тыс. — владеть имуществом, приносящим доход, равный стоимости 200 рабочих дней по местным условиям, или нанимать помещение, приносящее доход не менее стоимости 100 рабочих дней; в городах с населением менее 6 тыс. — владеть имуществом, приносящим доход равный стоимости 150 рабочих дней, или арендовать имущество, ценность которого по налоговым спискам равна стоимости 400 рабочих дней; для тех же, кто одновременно является собственником и арендатором, средства по всем этим различным титулам объединяются и так определяется предел, необходимый для признания прав выборщика.
Но Конституция вырабатывалась и принималась на протяжении двух с лишним лет с 1789 по сентябрь 1791 г. К тому времени, когда она была принята, она уже устарела. Народные массы уже были включены в политический процесс, сама новая система не могла существовать без их поддержки, и попытка превратить их в сугубо вспомогательную, пассивную силу (до тех пор, пока сами массы не устанут от политики и не разочаруются в ней) подготавливала лишь дополнительный горючий материал. Развитие революции шло от кризиса к кризису, для их преодоления требовались государственные структуры и механизмы политической деятельности совершенно особого свойства, созданные не на «века», а только на время исключительных обстоятельств.
Революция порождала современное, т. е. демократическое государство, но в ходе своего развития все более множила примеры несовпадения реальной практики с теорией прав человека. Политика подчиняла гражданскую жизнь, хотя именно ради автономного, беспрепятственного разви-158 тпя гражданского общества во многом и осуществлялась революция. 13 то же время это временное господство политики над гражданской жизнью составляло один из характерных моментов революционного освобождения.
Порыв к демократии сопровождался отказом от некоторых ее основ, утвержденных в рамках олигархического режима, т. е. движение к демократии изначально выступало и как движение к диктатуре.
* * *
Понимание неизбежности войны с европейскими монархиями, борьба за популярность, неодолимое желание дорваться до власти, смутные реминисценции образованных честолюбцев на темы римской республики (не воображали ли себя жирондисты Бриссо или Верньо римскими сенаторами на парижской политической сцене?) — при всех этих комплексах и страстях как не стремиться к войне, которая могла все дать, утолить самые безумные желания? Только глубочайший кризис делал невозможное возможным. И жирондисты всеми силами вовлекали страну в такой кризис.
Бриссо ожидал, что война повлечет за собой «великие измены». Они вскоре последовали…
Один из параграфов Конституции 1791 г. гласил: «Если король станет во главе армии и направит войска против народа или если он путем формального акта не воспротивится подобному предприятию, выполняемому его именем, то следует считать, что он отрекся от королевской власти»{214}. Эмигранты, пруссаки и австрийцы действовали от имени Людовика XVI… Возникли легальные основания для отречения короля. Конституционный монарх по своей воле становился антиконституционным. Лицемерно прикрываясь Конституцией, Людовик XVI путем поражения и краха страны и государства надеялся восстановить собственное полновластие.