Давать людям представление о том, что для них лучше, часто является самой надежной силой, заставляющей их двигаться и развиваться. Понимание того, что ничего не дается Богом, но является только результатом действий народов, позволяет людям совершить шаг и перейти от рабства к свободному гражданству свободных людей. Я желаю всем вам найти мирный и мудрый способ сделать свое общество свободным и встать в один ряд с передовыми нациями, которые сами создают свой рай на земле, вместо того чтобы ожидать рая от своих богов в загробной жизни.
Доктор Вернер Крюк, дипломированный социолог и экономист, администратор сайта franz-oppenheimer.de, автор книги об Оппенгеймере (wk0.de)
Недружелюбный к государствам
Многие политические теоретики при помощи философского аргумента подают государство как продукт общественного договора, который основан на согласии управляемых, хотя бы и гипотетическом. В противоположность такому умозрительному подходу Франц Оппенгеймер в «Государстве» предлагает обратиться к реальным обстоятельствам формирования государств и провести «тщательный анализ всемирной истории», а уже на основе этого сделать вывод, давали ли в действительности управляемые согласие на подчинение государству.
Полученные Францем Оппенгеймером выводы не комплиментарны для государств, но не очень удивительны, особенно для граждан России. Наши соотечественники, как правило, и так отдают себе отчет, что представители правящего класса преследуют «свои собственные интересы», а руководствуются отнюдь не только «общественным благом», и что вне зависимости от своего согласия законы приходится выполнять, а иначе рискуешь столкнуться с государственным принуждением.
Свой анализ деятельности государств Франц Оппенгеймер строит за счет определения места государств в общей системе достижения человеческих целей, в которой выделяются «экономические методы» и «политические методы». Первые подразумевают собственный труд и равноправный обмен результатов своего труда на труд других людей. Вторые — насильственное присвоение труда других людей, примером которого является как обычный разбой, так и функционирование государства, которое есть «организация политических средств» и сущность которого состоит в «экономической эксплуатации подчиненных господствующей группой».
Предложенное Оппенгеймером разделение методов на экономические и политические не разрешает всех вопросов, однако все же продвигает дискуссию. В предлагаемой Оппенгеймером перспективе достоинство экономических методов не в их «рыночности» и рациональности, а в том, что речь идет о добровольных взаимодействиях. Такие взаимодействия не решают всех проблем (а какие решают?), однако показывают, что человек много ценного получает за счет убеждения в противоположность принуждению.
Что касается рассмотрения методов деятельности государств как политических, т.е. насильственных, это означает отнесение их к морально проблематичным, по крайней мере в первом приближении. Большинство этических школ считают насилие иногда оправданным, хотя бы для самообороны, но сложно назвать такую, которая не считала бы, что применение насилия нуждается в оправдании, а значит, в таком оправдании нуждаются и действия государства.
В целом недружелюбный по отношению к государствам анализ Франца Оппенгеймера оставляет его тем не менее оптимистом относительно развития государств. История подсказывает ему, что «по мере развития экономического взаимодействия налаживаются более тесные связи между победителями и побежденными», «происходит слияние языков победителей и побежденных в один универсальный язык» и иногда таким языком становится даже язык побежденных, что, к слову, и произошло в Киевской Руси, где норманнские правители в конце концов приняли язык местного славянского населения.
Мир в длительной перспективе, говоря в общем, становится лучше и гуманнее, на это указывает автор «Государства» как на «единственно возможный исход, когда исчезнет эксплуатация одних групп другими и администрация — бюрократы — станет «беспристрастным блюстителем всеобщих интересов». Если в российской истории несложно найти иллюстрации для прежде упомянутых наблюдений Оппенгеймера, то столкнуться с предсказанными социологом беспристрастными блюстителями через 112 лет после первой публикации книги всё еще остается лишь желательным.