За исключением этого единственного случая, когда могущественное насилие выполняет задачу229, власть денежного обращения во всех остальных случаях, по-видимому, разрушила феодальное государство.
Стоимость революции в итоге ложилась на крестьян и на города. Когда заключается мир, король и мелкие дворяне взаимно жертвуют крестьянством, разделяя его, так сказать, на две идеальные половины; король дарует дворянству большую часть крестьянских общих земель и большую часть крестьянских рабочих обязанностей, которые еще не были экспроприированы; а дворянство, в свою очередь, уступает королю право призыва солдат и обложения налогом как всего крестьянства, так и всего городского населения. Крестьянин, который ранее разбогател на свободе, снова погружается в нищету и, следовательно, в социальную неполноценность. Бывшие феодальные державы теперь объединяются в союзники, чтобы поработить города, за исключением тех случаев, когда, как в Верхней Италии, города сами становятся центральными феодальными державами. (Но даже в этом случае они, по большей части, попадают под власть капитанов наемников, кондотьеров.) Сила нападения захватчика увеличилась, власть городов уменьшилась. Ибо с распадом крестьянства покупательная способность крестьян убывает, и следом за этим убывает достаток и падает благосостояние основанных на них городов.
Малые города в стране стагнируют и становятся беднее и, будучи теперь неспособными к обороне, становятся жертвой и добычей абсолютистского правления наместных князей; крупные города, где спрос на роскошь среди дворян породил сильный торговый элемент, распадаются на социальные группы и, таким образом, растрачивают свою политическую силу. Иммиграция, вливающаяся теперь в их стены, состоит из уволенных и сломленных наемников, обездоленных крестьян, нищих механиков из небольших городов; другими словами, это теперь пролетарская иммиграция. Впервые появляется, по терминологии Карла Маркса, «свободный рабочий» в массах, конкурирующий со своим собственным классом на городских рынках труда.
Здесь снова «закон агломерации» вступает в силу, чтобы сформировать эффективные классовые и имущественные различия и, таким образом, разорвать слои городского населения. В городах между классами происходят дикие бои, благодаря которым, при каждом удобном случае, наместный князь снова добивается контроля. Единственные города, которые могут навсегда избежать смертельных объятий власти князя, — это лишь несколько подлинных «морских государств» или «городов-государств».
Как и в случае с морскими государствами, центр вращения жизни государства сместился в другое место. Вместо того чтобы вращаться вокруг богатства, вложенного в земельные владения, он теперь устремляется к капитализированному богатству, потому что, тем временем, недвижимая собственность сама становится «капиталом». Почему же это развитие не приводит, как в случае с морскими государствами, к капиталистической экспроприации рабского труда?
Есть две обусловливающие причины: одна внутренняя, другая внешняя. Внешняя причина заключается в том, что в это время вряд ли уже возможна охота на рабов в прибыльных масштабах в любой части мира, поскольку почти все соседние страны, находящиеся в пределах досягаемости, также организованы как сильные государства. Везде же, где это возможно, например в американских колониях западноевропейских держав, рабство развивается моментально.
Внутреннюю причину можно найти в том обстоятельстве, что крестьянин материковых государств, в отличие от условий, господствующих в морских государствах, подчиняется не одному господину, а по крайней мере двум230 лицам, имеющим право на его службу, — своему князю и своему помещику. Оба они сопротивляются любым по пыткам ослабить способность своих крестьян к служению себе, поскольку это необходимо для их интересов. Особенно сильные князья много сделали для своих крестьян, например бранденбургско-прусских. По такой причине крестьяне, хотя и подверглись жестокой эксплуатации, все же сохраняли свою личную свободу и свое положение подданных, наделенных личными правами в государствах, где феодальная система была полностью развита, когда система денежных платежей заменила систему платежей в натуральной форме.
Доказательства того, что это объяснение верно, можно найти в отношениях тех государств, которые были охвачены системой денежного обращения, еще до того, как феодальная система успела сформироваться.
230
В средневековой Германии крестьяне во многих случаях платят дань не только помещику и территориальному князю, но и проректору, и судебному приставу. —