Опасность раскола он видел в двух причинах. Во-первых: «Наша партия опирается на два класса (пролетариат и крестьянство. – Прим. П. К.), и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения». Во-вторых: «…Основным в вопросе устойчивости… являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий[10]. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут».
В качестве панацеи от раскола предлагалось увеличить количество членов ЦК до 50–100 человек за счет рабочих, что называется, от станка, поскольку «за пять лет создали новый тип государства, в котором рабочие идут впереди крестьян против буржуазии»[11]. С другой стороны, это поможет побороть бюрократическое засилье путем улучшения аппарата, который, «в сущности, взяли старый от царя и от буржуазии», и «теперь с наступлением мира и обеспечением минимальной потребности от голода вся работа должна быть направлена на улучшение аппарата».
В споре «двух выдающихся вождей современного ЦК» Ленин был скорее на стороне Троцкого[12], поскольку в «Завещании» предложил «придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому», а в отношении его оппонента «обдумать способ перемещения Сталина с этого места (Генсека ЦК РКП (б). – Прим П. К.)[13] и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно – более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.». Впрочем, и Троцкому досталось на орехи, ибо он «чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела». В отношении других своих соратников – Каменева, Зиновьева, Бухарина и Пятакова – Владимир Ильич также не удержался от весьма едких замечаний.
Способность Владимира Ильича держать руку на пульсе событий, даже находясь в изоляции, дар предвидения и тактическая изворотливость, конечно, впечатляют.
Ленин хотел, чтобы «Завещание» было зачитано на XII Съезде Российской коммунистической партии (большевиков), который проходил в Москве с 17 апреля по 25 апреля 1923 года. Однако Н. К. Крупская передала «Завещание» в ЦК только перед началом следующего – XIII Съезда. За день до съезда, 1 мая 1924 года, был созван экстренный Пленум ЦК специально для чтения «Завещания» Ленина.
Наибольшее впечатление оно произвело на Сталина, который подал в отставку. Зиновьев и Каменев, с поразительной наивностью полагая, что теперь Сталина опасаться нечего, так как «Завещание» Ленина резко уменьшит его вес в партии, решили его спасти. Все члены ЦК прекрасно знали, что раскол в руководстве партии налицо, однако большинством голосов Сталина таки переизбрали, а Зиновьев и Каменев подписали себе смертный приговор[14].
10 марта 1923 года Ленин перенес третий инсульт и окончательно потерял дееспособность, превратившись в свои 53 года в полупарализованного человека с неразборчивой речью. 21 января 1924 года вождь мирового пролетариата ушел из жизни. Сообщили об этом 22 января по новому или 9 января по старому стилю – в день памяти о трагических событиях 1905 года. К тому времени сложилась традиция – по крайней мере, в рабочих коллективах – устраивать в связи с этой датой собрания, петь революционные песни в траурно оформленных помещениях. Получалось, что одна жертва (рабочая масса) символично наложилась на другую (вождь).
Кроме того, ужасы только-только закончившейся Гражданской войны были еще свежи в памяти населения, порождая запрос о национальном единении и консолидации. В этом смысле смерть вождя объединила разных людей. Конечно, в стране отношение к смерти Ленина было разное. Кто-то был доволен гибелью первопричины Гражданской войны и террора, кому-то было жаль человека, вернувшего здравый смысл в политику партии, введя НЭП, а партийная масса была потрясена смертью своего лидера, особенно низы.
Начались беспрецедентная пиар-кампания по промыванию мозгов населению с целью утверждения марксистско-ленинской квазирелигии и взращивание в подданных мировоззрения строителя коммунизма, продолжавшиеся без малого 70 лет.
Ленин благодаря пропаганде превратился в Учителя, Пророка и Мессию в одном лице. Все, что им когда-либо было написано – от философских измышлений до записок по поводу бытовых неурядиц, канонизировали. На зданиях, где он когда-то выступал или просто побывал, повесили памятные доски, а сами здания признали историческими памятниками. 26 ноября 1923 года Политбюро постановило организовать Институт Ленина, который должен был представлять единое хранилище всех «рукописных материалов» вождя. Всех членов партии обязали сдать в этот институт какие-либо записки, письма, резолюции и прочие материалы, написанные рукой Ленина и хранящиеся в их архивах[15]. Все это вошло в многотомное Полное собрание сочинений В. И. Ленина, претерпевшее несколько изданий.
12
В служебной записке 1922 года, написанной Каменеву, Ленин критиковал усилия Центрального комитета «выбросить Троцкого за борт» как «верх глупости»: «Если вы не считаете меня уже безнадежно глупым, как вы можете думать об этом?» (Роговин В. З. Была ли альтернатива? Троцкизм: взгляд назад через годы. М.: Терра, 1992. С. 57).
15
Сделано это было неспроста. Как известно, Владимир Ильич был не очень-то сдержан в полемике со своими соратниками, особенно в эпистолярном жанре. Сотрудники института по указанию Сталина сортировали ленинские записки. Невыгодные для Сталина навсегда исчезли, невыгодные для всех остальных были тщательно собраны и рассортированы по именам. По требованию Сталина относительно любого видного партийца ругательная ленинская заметка в любой момент могла быть ему представлена. Впоследствии он не раз использовал это грозное оружие в подковерной борьбе за власть (Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. СПб.: Всемирное слово, 1992. С. 38).