В безмятежном детстве Майсем расцвели ее творческие способности и воображение.
Когда ей было семь лет, они с семьей ехали вдоль пыльных речных русел к заброшенному святилищу в пустыне. Из окна машины девочка смотрела на бескрайние просторы, раскинувшиеся вокруг.
«Я испугалась пустыни Такла-Макан», – призналась Майсем.
Ее ошеломила увиденная картина, показавшаяся призрачной и зловещей: «череп животного и много-много белых флажков», нацепленных на связку палок или лежащих поверх кирпичей. Это могла быть гробница святого или мемориал исторической фигуре из уйгурских мифов или эпосов. Люди приходили к одному из таких святилищ во время праздников, и его хранитель, знаток поэзии, выступал перед толпой, декламируя истории о покоящихся там людях или рассказывая о легендарных царях, героях и духах.
«Моя родина была волшебным местом, – рассказывала Майсем. – Мы слушали, как на базарах странствующие сказители декламировали эпические поэмы. Герои, боги, искатели приключений, завоеватели, сражения, скитания. Публика раскачивалась и подпевала в такт стихам. Мы верили в духов, которые живут в деревьях и горах, в демонов и джиннов в пустыне. Мы слушали истории о забытых цивилизациях, древних сокровищах, странствующих караванах и поглотивших все это песчаных бурях. Мы постигали красоту нашего места – центра мира, пересечения империй».
В те же годы Майсем вместе с родителями много бродила по базарам Кашгара с их овощными рынками, вертелами для кебабов и закоулками, где торговали коврами. Они смешивались с толпой на главных улицах, останавливаясь возле бродячего поэта, рассказывающего истории. Родители бросали ему несколько монет и присоединялись к публике. Эти рассказчики мифов, которые в устной форме передавались из поколения в поколение и основывались на письменных историях, называемых тазкире, просили слушателей присоединяться к повествованию. Майсем зачаровывало то, как слушатели плакали, вскрикивали и подбадривали своих любимых героев.
Я буду, неповинный, обезглавлен,
Венец мой царский будет окровавлен.
Ни савана, ни гроба не найду,
Лишь вас, хула и злоба, я найду!
Из истории персидского героя Сиявуша[7]
В школе Майсем попала в совершенно другой мир. Утром каждого понедельника – в начале недели – и в пятницу после уроков – в конце недели весь класс выстраивался перед государственным флагом Китая и пел гимн «Марш добровольцев».
Вставай, кто рабства больше не хочет!
Своими кровью и плотью построим нашу новую Великую стену!
Пробил час тревожный! Спасем мы родной край!
Пусть кругом, как гром, грохочет наш боевой клич!
«Эта песня стала частью моего детства», – говорит Майсем.
В свободное от занятий литературой или математикой время она читала комиксы, которые раздавали им учителя. В них американцы были изображены в виде светловолосых мужчин в военной форме, с пивными животами и огромными выступающими носами: «Они направляли дула своих винтовок на несчастных женщин и детей – в общем, нагоняли страху на всех подряд».
Майсем и ее друзья передавали комиксы по рядам и хихикали.
«С раннего детства я не считала себя уйгуркой, – рассказывала Майсем. – Для меня коммунизм, Китай и уйгурское происхождение были одним целым. Я очень этим гордилась».
По выходным Майсем навещала деда по материнской линии, жившего за городом. Бывший глава районного парткома, он сидел в своей гостиной, с головой зарывшись в книги, лишь иногда поднимая взгляд, чтобы обсудить текущие новости.
«У него, наверное, было более тысячи книг, – вспоминала Майсем. – Некоторые – очень старые, практически антиквариат».
Замечала Майсем и переливы пышных древнеперсидского и арабского шрифтов:
«Я крала у деда книги и читала, растворяясь в них. То про историю, то про науку о землетрясениях».
Любовь к чтению она унаследовала от своей матери.
Майсем рассказывала, что ее мать была умной и элегантной женщиной, которая носила изысканные платья и умела всегда найти нужные слова в нужный момент. В этом она опиралась на свои энциклопедические знания, которые подарила ей любовь к литературе.
«Мама хотела, чтобы я училась и добилась успеха, – продолжала рассказывать Майсем. – Она была [всего лишь] школьной учительницей, и у нее даже не было университетского диплома».
7
Автор приводит цитату из эпической поэмы «Шахнаме» («Книга царей») Хакима Абулькасима Фирдоуси. Пер. В. Державина и С. Липкина.