Когда схлынула гостевая суета, в кремлёвских палатах наступила размеренная, наполненная повседневными заботами жизнь. Православная Русь готовилась к празднованию Рождества Христова. Страсти, однако, бушевали подспудно.
Как‑то уже после вечерней молитвы Елена пришла в опочивальню Софьи Фоминишны и поделилась с ней своей душевной маетой. Ласкаясь к матери, которая сидела возле дышавшей теплом муравленой печи, Елена излила свою душевную печаль:
— Матушка, сердешная, выслушай меня и помоги избавиться от тяжких дум, кои гнут к земле. Вот отдаёте вы меня замуж за князя литовского, я не ропщу на то. Но как мне быть в другом, как убрать из‑под ног пропасть разности вер? Ведь он католик, а я православная. Как нам помолиться вместе?
Софья Фоминишна, уже утратившая прелесть молодых лет, пополневшая телом и лицом, но обладающая умными, проницательными глазами, понимающая больше, чем кто‑либо иной в Москве, что такое католичество, потому как долгие годы жила в католическом Риме, не знала, как утешить любимую дочь.
— Ах, доченька, ах, милая, не могу я тебе дать совет, супротивный воле батюшки. И ты знаешь почему. И прошу тебя простить свою мать за то, — тяжело вздыхая, пооткровенничала великая княгиня.
В её отношениях с великим князем, некогда любимым ею человеком, тоже медленно и неуклонно разверзалась пропасть. Причиной тому было, как казалось Софье Фоминишне, нечто более непримиримое, чем католичество и православие. Был у Ивана Васильевича от первого брака с тверской княжной Марией Борисовной старший сын Иван Молодой, прямой наследник престола. Но четыре года назад он неожиданно скончался. От Ивана Молодого остался сын Дмитрий. И надо же быть такому, что Иван Васильевич полюбил своего внука пуще, чем сына Василия, который был первенцем у Софьи, подарившей государю пятерых сыновей и четырёх дочерей. Порой ей казалось, что он вовсе не считает его сыном. И хотя Василий был старше Дмитрия на четыре года, Иван Васильевич твёрдо стоял на том, что Василию не быть государем всея Руси, и дал понять Софье, что престол предназначен любимому внуку Дмитрию. По нраву Софья никогда не была послушной овечкой и многажды упрекала супруга:
— Ты, мой государь, нарушаешь тем деянием лествичное [14] право. За тобою идти к престолу нашему старшему сыну, великому княжичу Василию Ивановичу.
Видела Софья в такие минуты, как гневом опалялось лицо её державного супруга. Но он чаще всего сдерживался, не выплёскивал свою ярость на дерзающую посягнуть на его волю. Знала, однако, Софья, что в конце концов её упрёки обернутся ей опалой, и сейчас, выслушав печаль–тревогу дочери, она не представляла, как ей поступить. Ведала она лишь то, что Иван Васильевич не изменит своего повеления — оставаться дочери в православии при муже любого вероисповедания, и потому сказала Елене то, что не давало повода самодержцу сжечь её опалой за новое супротивничество:
Дочь любимая, тебя жалею по–матерински, но вкупе с твоим батюшкой. Все мы, державные володетели, живём не ради себя, но для народа. Не тебя мне учить, ты знаешь, что Литовское княжество сшито из трёх лоскутов и два из них россиян и малороссов укрывают. Кто из чужих за них порадеет, кто поддержит в вере православной, ежели не ты, великая княгиня, когда вдруг силой потянут православных христиан в латинство? Нет ноне в Литве достойных защищать россиян от насилия. Вот и подумай.
Княжна Елена не поспешила возразить матери, да и проку в том не увидела. Сказала матери учтиво и отрешённо:
— Не переживай, матушка. Я уже скоро отрезанным ломтём буду.
— Как это так — «отрезанным ломтём»? — рассердилась Софья Фоминишна. — Мы выдаём тебя замуж не для того, чтобы из сердца изгнать.
Однако Елена знала, что, уж если матушка вкупе с отцом что задумали–решили, тут хоть рёвом реви, а не разжалобишь. Знала и то, что Софья Фоминишна бывала порой жестокосердной, и не было сомнений у Елены в том, что сие жестокосердие наследственное. Ведь она родилась от брата двух византийских императоров Палеологов, от морейского деспота Фомы Палеолога. За какие жестокости получил её дед столь нелестное прозвище, Елена и пыталась узнать, но в душе у неё каждый раз появлялась горечь от сознания того, что и в ней пребывает деспотическая кровь.
14
Лествичное — лестничное; здесь право на престолонаследие согласно лестнице — по родству, старшинству и т.д.