Вся надежда оставалась на их размеры. Корд и Силас были еще малы.
***
Едва духота подземелья сменилась ледяным ветром пустот, Тант задержал дыхание. Они понеслись сквозь мрак. В полете хватка Холдена ослабла, и ему пришлось держать помощника за кушак. Движение прекратилось не сразу, а тьма рассеивалась постепенно. Появились очертания гор, привратные башни обители и длинный мост между ними. Забрезжил свет луны.
Они приземлились посреди обширного двора.
– Спасены! – взвыл Холден, рухнув на мощеную площадь. – Хвала Нисмассу, Нигме и всем святым!
– Таур и Энгур еще там. Нужно вернуться за ними, – произнес Тант, посмотрев на базилику с колокольней впереди.
– Не-е. Энгуру конец, – с трудом отдышавшись, прошептал Корд. – Я видел, как он драпанул в тоннель, без света.
Силас пнул его ногой, объяснив, что орден нисмантов не бросает братьев и после смерти.
– Он прав. Даже если Энгур усоп, его тело надо вернуть для погребения.
Холден произнес это, держа в руке нож, коим безглазая зарезала четверых. Тант забрал его у прислушника. Короткое, узкое лезвие было выточено из кости; рукоять обмотана пенькой. Грубое орудие напоминало поделку туземца или никта.
– Чудной резак. Покажем его Торгриму, – произнес Тант, поглядев на луну. – Аббат, наверное, уже проснулся. Сейчас он должен служить всенощную.
Они поспешили в сторону базилики, сложенной из белого камня. Корд шел в стороне, покачиваясь, словно во хмелю. Мальчишка и впрямь оказался силен духом, а медитации, которым он его обучал, помогли ему выжить.
– И что скажем аббату? – спросил Холден, невольно поежившись. – Это какая-то демонесса или некромантка?
– Женщины давно не владеют искусством волшебства. Мы встретили древнее зло.
– Демону не нужен нож, чтобы убивать, – возразил Силас, отряхивая полуробу. – Странно. Она ведь могла сразу нас зарезать, но вместо этого попросила уйти.
– Может, она не так сильна, как мы думаем?
– Мне эта безглазая напомнила «рудного стража». Их еще дукерами кличут, – произнес Холден и, немного подумав, добавил: – Они встречаются только здесь, на юге. Шахтеры в Пайнруте верят, что дукеры сторожат подземный мир и даже приносят им жертвы.
– Точно! Вспомнил! – воскликнул Силас, потирая руки. – Мне отец рассказывал о них. Семь лет назад один еретик в Пайнруте попытался взорвать целую шахту. Он клялся, что дукеры приказали ему принести в жертву товарищей.
Они поднялись к арочному порталу, войдя в базилику. Тант быстрым шагом пересек правый неф и покинул колоннаду.
– Я не стану потчевать аббата сказками, – отозвался он, глядя по сторонам. – Дукеров выдумали арестанты «Второго шанса». Вы хоть раз были в Пайнруте? Эта каторга – худшее место на свете. Люди там каждый день с ума сходят.
Тант остановился, только сейчас смекнув, что внутри слишком тихо. Сквозь витражи под сводом струился лунный свет. Длинные скамьи в центре нефа пустовали. На молитву никто не явился. Осматривая зал, Тант вскоре увидел человека в алой мантии. Упитанный мужчина с гладко выбритым лицом лежал между скамьями. Подбежав к нему, он приложил ухо к груди здоровяка. Мастер Кронус должен был подготовить базилику к ночной службе, но, похоже, обессилил и потерял сознание.
– Смотрите, его помощник тоже дрыхнет, – произнес Силас, указав на алтарь.
Возле каменного блока лежал прислушник. Тант подошел к абсиде у изголовья нефа и заглянул в пристройку для практиков. Внутри было пусто, но шкафы с парадными мантиями стояли открытые. Значит, Кронус все приготовил и ждал прихода братии, которая в полном составе впервые не явилась на бдение.
– Ох, беда, беда.
Жалобный голосок принадлежал Корду. Тант выскочил наружу, услыхав под высоким сводом шлепающие шаги. Мгновения спокойствия вновь затянула липкая паутина ужаса. В боковом нефе между колоннами скользила фигура в белом платье. Женщина двигалась словно привидение, обратив два черных провала в их сторону.
– Все внутрь! – скомандовал Тант, затащив Холдена в пристройку.
Он ринулся вглубь богатой комнаты и, выбив плечом еще одну дверь, ворвался в ризницу. Подбежав к шкафчику возле мощехранилища, Тант перевернул его и распахнул потайной люк. Расположенный на уровне пола, он напоминал вход в погребок.