– Спасибо.
– До тех пор, пока ты не пожалеешь об этом.
Бледная холодно улыбнулась, обратив на него два бурлящих сгустка в глазницах. Корд раскрыл рот, но так и не решился заговорить. Вместо этого молвил он:
– Ты сказала, что этот храм твой дом? Значит, ты какое-то божество?
Женщина вяло кивнула.
– Зачем тогда все эти жертвы? Почему не явилась, когда я был один?
– Я не принадлежу этому миру. Полная луна дает мне силу появляться каждый месяц лишь на одну ночь.
– Но зачем убивать? Не легче всех усыпить, как в кеновии?
– Я не всесильна, Тантабас. В кеновии твои братья уже спали. Мне проще сохранить сон, нежели ввергнуть в него.
Тант не стал спрашивать, как ее зовут. Все эти вопросы могли подождать. Важен был лишь один, который он давно мечтал задать.
– Три года, каждое полнолуние мне снятся кошмары. Их посылаешь ты?
– Это не сны. Я показываю тебе то, что вижу сама.
Она тяжело вздохнула, подойдя к воде. Тант напрягся; посмотрел на Корда. Мальчишка стоял покачиваясь, словно мачта, бросая робкие взгляды на бледную.
– Так это правда? Скоро все закончится? Ответь! Я здесь только поэтому.
– Скажу «да», и ты не поверишь. Скажу «нет», ты все равно не успокоишься.
– Правду! Я хочу знать правду!
Пусть бледная и была божеством, но поболтать любила, как смертная женщина. Танта это всегда раздражало в людях. В детстве болезнь насухо выжгла из него тягу к общению. Он привык говорить по существу и не любил игры.
– Правда в том, что вам не снега надо бояться, – злее прежнего произнесла та. – Живи как жил, Тантабас, и ты увидишь день последнего света. Гореть будет земля и вода, а люди превратятся в золу на раскаленных камнях. Так было предсказано в священной книге, которую вы зовете «Огненным писанием». Так и будет, если ничего не предпринять.
Тант оттолкнул прилипшего к нему Корда и обхватил себя руками. Бледная была права. Он не верил, но и забыть то, что видел, не мог. Тант сам не заметил, как стал ходить взад-вперед, словно мыслитель в библиотеке, и чуть не упал, когда из тумана напротив возникла она.
– У тебя такая белая кожа, – заботливо молвила незнакомка, погладив его по щеке. – Мы с тобой похожи, мастер Тант. Только путь ты выбрал неправильный. Зачем служить Нисмассу? Он был жесток к тебе с юных лет.
Глядя на ее бледную кожу, Тант задумался. Силой солнца Нисмасс поддерживал жизнь на Гамелане. Оно же долгие годы мешало ему дышать, а теперь и вовсе грозилось уничтожить. Должен ли он служить тому, кто обрекает его на смерть?
– Нисмасс создал небесную сферу, но он не вправе распоряжаться ее нутром, – пояснила женщина и вытянула обе конечности запястьями вперед, изобразив каноничную позу связанных статуй. – Боги всесильны до тех пор, пока люди не перестают им молиться. Когда-то я могла возвращать жизнь и управлять ходом небесных светил. Сейчас я не могу сдвинуть даже таверну.
– Тогда как ты поможешь?
– Я верну себе прежние силы. Это нетрудно, если делать все правильно.
– И что для этого нужно?
– Я должна стать первым божеством Гамелана.
Тант чуть не рассмеялся. Он ожидал чего угодно, но не этого. На материке жило несколько народов, множество общин и кланов, которые только внешне были похожи и управлялись едиными лидерами. Все эти люди и даже полулюди молились трем божествам. Ни о каких бледных женщинах с луны они не слышали и убили бы любого, кто посмеет заявить, что такое чучело способно управлять миром.
Бледная прочитала эти мысли и скупо улыбнулась.
– У меня много сторонников, Тантабас. Наступит время, и они все придут к тебе.
– Почему ко мне?
– Ты ученый человек, умеешь колдовать и связан с орденом. От тебя будет больше пользы.
Она исчезла в клубах дыма и вновь появилась на мшистом склоне у водопада.
– Девять лет назад началась великая война. Она будет долгой и на ее исходе разверзнутся небеса.
– Ты говоришь о Четвертой Готамеланской войне?
Тант задумался. Северные никты жили в Танталии тысячи лет и за это время часто нападали на южные долины. Новые столкновения магорцев с ними начались недавно. Звероподобные воины за три года взяли сторожевые крепости Эридор и Краг Бал, после чего завязли у реки Тельмы. Два герцогства, которые никты пытались захватить, легко давали им отпор. Может все только начиналось, но ему вторжение не казалось великим.
– Но что делать мне? Я нисмант, – произнес он, впервые пожалев об этом. – У меня есть обязанности. Просто уйти из ордена, будучи практиком, нельзя.
– Тебя изгонят.
Голос бледной госпожи потяжелел. В том, что это было утверждение, а не предположение, он понял сразу. В ее тоне постоянно присутствовала скрытая уверенность, которая постепенно передалась и ему.