– У магорцев короткие имена. Как так получилось, что тебя назвали Бангладором?
– Это имя дал мне Олдрич. Тысячу лет назад меандрийцы так называли людей, идущих своим путем.
– А ты сможешь его написать? Я бы хотел посмотреть.
Старик охотно исполнил просьбу, вновь застучав мелом по камню. У чародея был хороший подчерк и писал он быстро. Вскоре из-под куска мела выросло длинное слово с вычурной заглавной литерой.
– Учитель и его ученик, – с гордостью добавил он, подчеркнув каждое слово. – Я рад, что ты увлекся орфографией. Не бросай это занятие, Грог. Став некромантом, ты проживешь не меньше ста лет. Рано или поздно, тебе захочется прочитать книгу, написать письмо или сплести заклинание. Поверь, учиться чему-то в юности намного легче, пока в голове пусто. Потом на тебя ляжет множество забот, и на знания времени не останется.
– В моей голове пусто благодаря тебе, – напомнил он. – Воину не обязательно быть ученым человеком. Писать собственное имя и читать по слогам достаточно.
– Некромант, нисмант, нигмант, алхимик в общем понимании – это и есть ученый человек, – терпеливо пояснил Бангладор, поглаживая усы и бородку. – Став некромантом ты будешь свободен и сможешь путешествовать по миру, но работы у тебя будет не меньше, чем у нисманта в стенах обители.
– Да, я знаю. Ждать указаний, убивать, кого надо, и следовать голосу повелителя.
– Нет, Грог. Для этого есть алмеры и никты. Мы – жрецы Ниргала, а не наемники. Конклав теней будет давать тебе задания. Хозяин говорит только с ними, а также с избранными слугами вроде меня.
Последнее время в его голове царила пустота, но, когда Бангладор упомянул конклав, внутри что-то щелкнуло. О нем же он говорил вчера вечером. Грог напряг память и откуда-то вспомнил, что некроманты жили в священном городе на краю пустыни, так далеко на севере, что туда не удавалось добраться ни одному магорскому солдату.
– Конклав теней правит Сураном наравне с владыкой пустынь. В него входят двенадцать некромантов во главе с верховным привелителем Назиром, – пояснил Бангладор, прочитав его мысли. – Они живут в Ниппуре при дворе владыки Колмара и собираются на совет раз в месяц, в специально отведенной для этих целей башне. Там же они видят сны, в которых с ними говорит хозяин. Именно конклав послал меня сюда.
– Они знали, что я живу на Миркхолде?
– Колмар знал, двадцать четыре года назад. Ниргал заговорил с ним во сне в день твоего рождения. Спустя семь лет он заговорил уже со мной, повелев мне найти нового ученика. – Бангладор ненадолго умолк и стал неотрывно смотреть в землю, о чем-то глубоко задумавшись. – Это запутанная история, Грог. Ниргал любит говорить и велит все время работать, но не объясняет для чего именно. Порой мне кажется, что мы персонажи кукольного миракля. Нас дергают за нитки и ведут по сцене… Вот только куда.
Грог слушал, затаив дыхание. Некромант чересчур разговорился. С чего бы это вдруг? Не он ли еще вчера обмолвился, что ученик должен знать ровно столько, сколько ему положено.
– Знание – как лекарство, полезно в малых дозах, – глядя в сторону добавил чародей.
Закончив странную речь, под конец походившую на откровение, Бангладор поднялся и так же быстро ушел. Грог с тревогой покосился на символы, выведенные на песке, часть из которых он не успел стереть. Вся эта белиберда с азбукой и учебой выглядела нелепо, но была ему на руку. Без нее объяснить появление на камнях и земле непонятных знаков он бы не смог.
Весь оставшийся день старый некромант заставлял его махать мечом, поднимать камни и карабкаться по скалам. Делать это с ребром огра в груди становилось все труднее. Грог часто жаловался на боль, но учитель был беспощаден, объясняя, что суть упражнений в том и заключается, чтобы научиться контролировать силу, причиняя себе как можно меньше боли.
В свободные часы он учился писать имя учителя и рисовал необходимые для побега символы. Кроме того, под вечер ему удалось найти поляну титонуса в долине за водопадом.
К утру второго дня Бангладор отвел его к ручью и объяснил, как использовать силу, чтобы становиться невидимым. С его слов Грог понял лишь то, что исчезновения можно контролировать за счет собственной тени, а сами они бывают частичными, полными или половинчатыми, когда человек становится прозрачным, как отражение в воде. Ему все это показалось мудреным. Сколько бы он ни старался, тень его по-прежнему лежала на песке, а сам он был непроницаем, словно камень.