Зал огласили дружные аплодисменты. Гримбальд, не желая выглядеть белой вороной, тоже захлопал в ладоши, хоть отсылку на жуткую компанию «Второй шанс» и считал лишней.
У Кассии было своеобразное чувство юмора, которое она унаследовала от прежних обитателей канализации. Для друзей она могла просто исполнить красивую мелодию, но здесь от нее требовали больше непристойностей и, желательно, во всех подробностях. Плохо и то, что Кассии самой все это нравилось. Песню про Ремана II она сочинила сама.
***
После ужина воры разошлись. Терёк с несколькими воинами вызвался спустить лодки. Кого-то обязали еще раз наточить клинки. Кассия ушла переодеваться. Пока все готовились, Арманд отвел его в арсенал и вернул оружие. Обширная камера, в которой воры хранили клинки, напоминала дровяной склад. Наконечники копий, щиты, мечи, топоры, дубинки, мотки с тетивами, луки, шлемы, кольчатые рубахи и прочее военное барахло, – все было сложено как попало. Только самые дорогие доспехи, парадные шестоперы, протазаны и золотые кольчуги висели на стенах или стояли на стойках. Среди этого хаоса Гримбальд увидел два знакомых предмета. На бочке у двери лежала абордажная сабля и дорогой кинжал. Вооружившись мачете, он хотел забрать еще и саблю, но Арманд воспротивился. Арсенал, как и сокровищница, были неприкосновенны, и брать что-то без разрешения госпожи не могли даже они. Вместо второго клинка вор выдал ему два десятка сосновых стрел с игольчатыми наконечниками и любимый охотничий нож, который вновь занял привычное место у пояса.
После арсенала Арманд отвел его в жилой коллектор. Там Гримбальд несколько минут просидел на скамье возле покоев вора, дожидаясь, пока тот вооружится. Затем оба направились к главному сливу, где их встретил Терёк в кожаном доспех времен Ремана I, таком же старом, как и он сам. На плече висел арбалет и чехол с болтами. Проворчав, что остальные уже заждались, казначей повел их по широкому тоннелю. Уже отсюда был слышен плеск волн. Тяжелая решетка с встроенным замком была открыта. Дальше темнело море. Гримбальд покидал канализацию через этот лаз не первый раз, и не удивился, когда оказался по пояс в холодной воде.
Пока они шли по мелководью среди камней и водорослей, Терёк объяснил, что со старого пирса на Рыбий остров поплывут только лодки груженые золотом. Остальные выйдут в море из северной бухты, где на волнах покачивались два просторных шлюпа. Кроме Кассии, одетой в панцирные доспехи с кольчатой юбкой до колен, там стояли еще пятеро. Одним из них был Браго. Вор с изувеченным лицом сжимал в руках военный топор и держался так близко к девушке, словно боялся, что с утесов над бухтой по ней могут дать залп вражеские лучники.
– Все готово, госпожа, – обратился к Кассии пожилой вор, снимая с плеча арбалет. – Лодки просмолены и загружены.
– Молодец, Терёк. Дальше знаешь, что делать.
Девушка хотела дать распоряжение остальным, но белобородый старик привлек ее внимание покашливанием.
– Об одном прошу, госпожа. Позвольте плыть с вами. Слишком долго я сидел на складе. Позвольте вспомнить те дни, когда мы выбили из города Ходда и его шайку. Клянусь, я по-прежнему могу держать меч, а глаз все так же зорок.
– Нет, мой друг, – мягко отклонила Кассия. – Охраняй сокровища. Никто не позаботится о нашем золоте лучше тебя.
Ничего не ответив, Терёк только понуро кивнул и зашагал по воде к лодкам. Сундуки с сокровищами и три стражника стояли на другом конце бухты, в том месте, где из воды поднимались сваи старого пирса. Пятнадцать лет назад его использовали докеры для разгрузки малых судов, но, когда поднялись воды Старого моря, затопившие и пирс, и дорогу к нему, горожане оставили это место. От бухты город теперь отделяла стена лесистых утесов, опускавшихся в море и скрывавшая все, что попадало в их тень. Даже часовые на кораблях не могли их здесь увидеть.