— Как дела, Меда?
Услышав знакомый голос, я обернулась:
— Ты испугал меня, Алученте.
— А я думал, такую храбрую девушку ничто не испугает.
— Храбрую?
— Ведь ты же решилась придти сюда одна, да еще в полдень. Обычно беда случается, когда солнце висит высоко над горизонтом.
Солнечные лучи делали волосы Алученте золотыми, а его улыбка в один миг рассеяла все страхи. Мы жили по соседству, и сколько я себя помню, Алученте называли моим женихом. Это было здорово, девушки всегда стремятся поскорее выйти замуж, и я не была исключением. Мне вообще везло в жизни, например, не надо было беспокоиться о приданом, ведь все называли меня красавицей. По закону даков за красивых девушек выкуп платили женихи, а дурнушкам самим следовало собирать приданое. Подумав о своей внешности, я невольно посмотрела в воду, но не увидела отражения – только сверкающие кусочки солнца. Алученте сел на большой, нагретый солнцем камень.
— О чем ты думаешь, Меда?
— Так… – краска бросилась в лицо, выдавая мысли о скорой свадьбе. – В общем–то, ни о чем. Как ты думаешь, откуда взялись эти страшные призраки?
— Понятия не имею. Раньше никто о них не слышал. Но жрецы говорят, что знают, как избавиться от этой напасти. Они выберут достойных и волею Залмоксиса сделают их Охотницами, истребляющими эти порождения тьмы. Странно, но воевать с призраками могут только девушки. Мне этого не понять. Разве женщины могут соперничать с мужчинами в таком важном деле?
— Жрецы Залмоксиса мудрее нас. А если бы истребителем призраков мог стать юноша, ты бы хотел оказаться на его месте, Алученте?
— Не знаю. Мой отец был гончаром, и дед, и прадед. Мне нравиться работать с глиной. Когда по твоей воле из бесформенного куска получается красивый кувшин, это по–настоящему здорово. А охотницы всю жизнь будут гоняться за призраками и никогда не станут счастливыми. Кстати, Меда, расскажи–ка, что задумала твоя сестрица?
Он нахмурился, сразу стал серьезней и взрослее. Я знала, что Алученте имел в виду, но не хотела обсуждать эту тему, а потому только пожала плечами и, подхватив корзину с бельем, пошла по тропе.
— Меда! – он догнал меня, схватил за руку. – Расскажи о планах Роместы!
— Ей пришло в голову, что мы прекрасно подходим на роль Охотниц. Она хочет, чтобы мы участвовали в испытаниях.
— Скажи, как ты относишься к ее идее?
— Во время праздников юноши соревнуются в стрельбе из лука и верховой езде, почему бы, и девушкам не испытать себя? А если вы с Роместой победите, если вы станете Охотницами?
— Победим…
Честно сказать, такая мысль просто не приходила мне в голову. Я не чувствовала себя готовой к подвигам, хотела жить как все. Иное дело – Роместа. С ней всегда возникали проблемы. То она отказала богатому жениху, и из этого получился настоящий скандал, то всерьез обсуждала идею о том, чтобы тайно пробраться в Рим и убить императора, который приходил с войной на нашу землю. Короче, родители мечтали как можно скорее выдать Роместу замуж и тем самым избавиться от всех забот. Идея участвовать в испытаниях принадлежала сестре, которая была старше меня на полтора года и всегда верховодила в наших играх и развлечениях. Я просто не подумала, что в этот раз просто могу не согласиться с ней.
— Если ты превратишься в Охотницу, Меда, то уже никогда не станешь моей женой. Или тебе все равно?
— Конечно же, нет, Алученте.
— Тогда скажи Роместе, что не будешь участвовать в испытаниях.
Его сильные пальцы до боли сжали мои плечи. Корзина выпала из рук. Он легко, как пушинку, приподнял меня, поставил на камень, посмотрел прямо в глаза:
— Я люблю тебя, Меда и никому не позволю вставать между нами, даже твоей сестре. Я люблю тебя, и ты будешь моей. Слышишь?
— Я тоже люблю тебя, Алученте.
И снова мне стало страшно, совсем как тогда, когда возникла за спиной черная тень. Зрачки Алученте были черны, как ночь и казались бездонными дырами, за которыми начиналось царство вечного мрака. Это была дорога, по которой приходили в наш мир зловещие призраки… Только что я сказала, будто люблю Алученте, но на самом деле я боялась его. Он мог убить, совершить любое безумство, лишь бы добиться своего. Он не привык отступать.