Он встал в десять, принял душ, а потом умудрился немного постирать после пустой траты времени, которую можно было назвать только неоправданной. Я старый, ленивый и, да, пора бы это признать, алкоголик! Господи, да кому какое дело? Он попытался найти рациональное объяснение происходящему в его жизни.
Портофой проводил его до гостевой прачечной и даже предложил постирать и высушить одежду писателя, потому что:
- Вы уж простите меня за мои слова, сэр, но, мне кажется, вы не очень-то и выиграли от ночного сна, сэр.
- Это очень вежливо с вашей стороны, мистер Портофой, - сказал писатель, чувствуя, как пульсирует его сердце. - Но правда в том, что я всю ночь катался с этими неугомонными девками, напился до бесчувствия, и теперь у меня похмелье. Спасибо за предложение, но я думаю, что справлюсь…
- Как знаете, сэр. Доброго дня вам, сэр. - И затем Портофой покинул тесную прачечную.
Писателя так и подмывало принять предложение и заплатить за услуги Портофоя. Но чёрт побери, кто знает, какие «следы веселья» были на его трусах? Не говоря уже о подозрительной и дурно пахнущей сырости его джинсов. Точно! Я же обоссался вчера вечером. Браво.
И ведь еще много чего произошло прошлой ночью, верно?
Писатель попытался сфокусировать свою пропитую больную память…
Неужели старик Септимус умер прошлой ночью? Он ущипнул себя за бородатый подбородок. Или это был сон? Дон тоже так сказала, да? И писатель все еще не знал, что ему делать.
Он попытался восстановить цепь последних событий. Подождите-ка минутку. Толстолоб. Я видел его труп. А потом… Он исчез... Дон что-то говорила, что «кто-то» взломал двери похоронного бюро, восстановил кровоснабжение существа и освободил его. Снова бред какой-то. Как этот Толстолоб мог покинуть комнату для бальзамирования на своих двоих, будучи мёртвым двадцать с лишним лет.
И к какому умозаключению пришёл писатель по этому поводу?
Он отбросил попытки о дальнейшем обсуждении окружающих его загадок: не сошел ли он с ума? Было ли все это на самом деле сном? Действительно ли сейчас в лесу расхаживает сексуально озабоченный монстр, и есть ли его двойник на самом деле? Нахуй. Меня это не волнует. Стиральная машина медленно включилась. Мне вот прям насрать на всё это с большой колокольни. Я приму этот день таким, каким он будет!
Как только цикл стирки закончился, он запихнул бельё в сушилку, ненадолго вернулся в свою комнату, положил несколько вещей в пластиковый пакет afeway и ушел. Спускаясь по лестнице, он улыбнулся одному из рисунков Говарда, зная теперь, кто это на самом деле, и дрожа от осознания того, что, хотя и смутно, он идет туда, где ходил Г.Ф. Лавкрафт. Он продолжил думать. Я теперь миллионер — я мог бы легко позволить себе содержание ребенка. Если я, конечно, обрюхачу Сноуи, тогда у моего ребенка будут такие же гены, как у Говарда Филлипса Лавкрафта!
Глупая мысль, конечно, но интересная. И, как сказал бы М. Р. Джэймс, ошибочная идея оплодотворить Сноуи с единственной целью производства на свет ребёнка с его генами и некоторыми генами Лавкрафта, да эта простая идея вызвала довольно-таки не самые приятные последствия: спонтанную эрекцию. Вау, у меня встал меньше чем за секунду! Неплохо для шестидесяти!
К тому времени, когда он дошёл до вестибюля, большое количество предэкуляционной жидкости просочилось в его трусы, а затем, когда он повернул за угол… ещё больше ее вытекло при виде миссис Говард за стойкой регистрации. Призрак великого Одина! Какие же сиськи у этой женщины!
Величественная альбиноска улыбнулась. Она была одета в одно из своих солнечных платьев, которое прекрасно подчеркивало ее грудь. Лифчика, естественно, на ней не было, да, собственно, в нём и нужды-то не было.
Её груди четвертого размера выглядели подтянутыми и без малейшего намёка на провисание.
«Я бы её до смерти затрахал», - последовала молниеносная и довольно грубая мысля писателя. Сволочь. Его эрегированный член больно упёрся в молнию джинсов, и с конца снова потёк эякулят.
Когда она повернулась, ее длинное лицо осветилось, и угол, под которым она повернулась, привел ее лицо в почти идеальное соответствие с большим рисунком или гравюрой Лавкрафта, висевшей на стене позади нее. Сходство лицевых структур было поразительным. В сперме Лавкрафта было много сильных генов. Не то чтобы чрезвычайно вытянутое лицо Лавкрафта и выступающая челюсть составляли приятное сочетание, когда бы он находился с верху пышной и очень фигуристой женщины. Не совсем женственная или красивая, заключил он, но все же... очаровательная дихотомия. Еще одна нелепая мысль посетила его голову: занимался ли я сексом с ней или со Сноуи... Если бы я посмотрел одной из них в лицо во время соития, то увидел бы... Лицо Лавкрафта! Чёрт, это было бы почти то же самое, если бы я трахался с ним!