Тот самый автобус, на который я обратил ваше внимание, ехал по извилистой, обсаженной лесом дороге штата – неважно какого — и в настоящее время выполнял задачу доставить трех заключенных в ближайшую больницу для планового медицинского осмотра. Вы могли бы узнать, что за люди были нашими заключенными, просто прочитав надпись на боку маленького унылого автобуса: «Женский центр содержания под стражей округа Бун».
В этот бессердечный день и век многие типичные налогоплательщики будут оспаривать законность предоставления чего-либо, кроме неотложной медицинской помощи грудам человеческих отбросов – в основном наркоманов, заметьте, виновных и осужденных за преступления, связанные с наркотиками и другие незаконные действия, которые так угрожали статусу-кво, - которые засорили нашу уголовную систему и высосали всю казну страны. Но этот случай может быть сочтен исключением даже самыми ярыми скептиками человеческого сострадания.
Видите ли, все три наши подопечные женского пола находились в конце третьего триместра беременности, поэтому власть имущие сочли необходимым предоставить этим осужденным эффективный дородовой уход, чтобы гарантировать, что предстоящая тройка маленьких сгустков радости опустится на землю как можно здоровее.
Это казалось разумным расходом, даже для республиканцев.
Теперь пришло время познакомить вас с пассажирами нашего маленького серого автобуса; мы начнем с наших трех дам-пассажиров (имейте в виду, термин «леди» вполне может быть слишком благотворительным обозначением).
Первая: Митчелл, Берта, 32 года. Эта женщина выглядела, как Голем; её рост 6’2” и весила она 250 кг, когда не была беременна. В тюремном блоке ее звали Йети. Она всегда была готова уладить свои разногласия с помощью кулаков, что и делала с некоторой эффективностью, и было маловероятно, что хорошее поведение однажды приведет к досрочному освобождению за «десять центов», к которым она была приговорена за убийство своей дочери за страховые деньги.
Вторая: Грин, Кимберли, 30 лет. 5’6”, типичная реднечка... может быть, и опрокидывая шкалу примерно на 130 без ребенка, но двадцать из них были её сиськами — отсюда и прозвище Сиськи. Ее рот был столь же грязным, сколь и ловким, по крайней мере, по мнению многих полицейских, как мужчин, так и женщин.
Третья: Брумфилд, Моника, 28 лет. Она весила 120 с тридцатью фунтами ребенка, плаценты и околоплодных вод в ее животе. У нее не было громких, шумных, говорящих о дерьме ртов, как у двух других, но так же, как и у двух других, любой случай, когда этот рот был заполнен членом... ну, мисс Брумфилд была готова к этому. Видите ли, в тюрьме милости с большей готовностью оказывались заключенным, желающим воспользоваться своим ртом, если вы понимаете, что я имею в виду. Ее прозвище было Глотка, потому что оно соответствовало ее очень пассивному поведению. Она отсиживала свой пятилетний срок, почти не произнеся ни слова и не оставив следов.
Читатели с более визуальным уклоном зададутся вопросом, почему не было упомянуто о цветах волос наших дам, стилях или длине. Ну, это потому, что вспышка педикулёза сделала необходимым для властей «биток» обрить каждую женщину в тюрьме, и каждая волосатая подмышка и лобок были выбриты, как попки младенцев. Добавим, для пущей основательности, что лобок Берты, она же Йети, был особенно заросшим, и к концу ее бритья он выглядел так, словно между ее ног заснул сурок средних размеров.
Ваш рассказчик забыл упомянуть, возможно, уместную деталь, в том, что все три женщины сидели на правой стороне автобуса, предоставляя водителю лучшее визуальное наблюдение за задним видом, и каждая из их правых рук была скована наручниками на запястье и прикована к сиденью. У них также были привлекательные браслеты на лодыжках, истинный признак женщины с характером!
Имейте в виду, что я прилагаю все усилия, чтобы сообщить эти «случайные» детали в экономной манере, но я считаю уместным добавить некоторый «цвет» к вопросу о том, во что были одеты наши заключенные. Как правило, все заключенные в тюрьме округа Бун носили флуоресцентно-оранжевые комбинезоны с жирными черными буквами спереди и сзади, гласящими «Заключенный». Единообразие было важно, поскольку оно помогало держать женщин «запуганными», лишая их аспектов индивидуальности, и была идея, что яркий цвет сделает их все более заметными в случае побега.