Вместо нее в темноту уходил узкий проход, ведущий в параллельный коридор, идентичный тому, из которого я вышла. Хотя это было абсурдным, я растерялась.
Я находилась в считанных ярдах, а может быть в футах от знакомой мне обстановки, но если бы я оказалась в середине дремучего леса, далеко от человеческого жилья, я не была бы охвачена большей паникой.
Мой собственный страх усиливался страхом за Шелли. Тем не менее сюда меня привела необходимость найти друга. С этой точки зрения я была рада обнаружить часть дома, не исследованную ранее, надеясь, что сумасшедшее любопытство Шелли могло привести его сюда. На озере продолжалась буря.
Я ходила по коридорам, теряя всякие ориентиры. Наверное поэтому я прислушивалась к любому звуку, который мог бы указать направление, и наконец я услышала в соседней комнате постоянный ритм капель, отчетливо падающих с характерным бульканьем на водную поверхность.
Я спросила себя — важен ли этот звук? Не может ли он производиться струями воды, стекающими с крыши. Но что-то настойчивое и аномальное в звуке заставило меня подойти к закрытой двери. Я положила руку на ручку двери, выдержала паузу, и медленно повернув ее, тихо открыла дверь. Звук капель стал громче. Я вошла в длинную узкую комнату, похожую на римскую баню, точнее ее уменьшенную копию. Пол и потолок сияли мрамором, весь соблазн Арабских ночей, роскошество убранства остальной части дома уступили здесь место изящной простоте Духа. На мраморных скамьях вокруг небольшого бассейна покоились зеленые амфоры. То, что я увидела в бассейне, поразило меня больше всего. Бледное безжизненное тело Шелли напоминало фигуру Жака Луи Давида под пытками Марата.
Из огромной позолоченной змеиной головы, выступавшей из стены над бассейном, через равные промежутки времени капала вода, производя тоненький звук, похожий на слабый звук колокольчика. Вода капала прямо на Шелли. Я протянула руку, дотронулась до его тела. Холод. Он вздрогнул. Зятем он подпрыгнул как ошпаренный, разбрызгивая волу
— Боже мой!
— Я прошу прощения, — выдавил из себя Шелли. — Мей. я прошу прошения.
Он зачерпнул пригоршню воды и умылся, возвращая себя в чувство. Прощение за что? Прощение за что? Я не хотела знать, что он пытался смыть с себя.
— Что ты делаешь?
— Бодрствую, — он неистово потер виски. — Я думал, что это поможет мне не спать!
Вода была грязная; на поверхности плавало много мусора, как будто вода поступала в бассейн прямо из канализации. Жидкая субстанция бури. Может быть он купался в ней, готовясь к вечной жизни?
Я наклонилась, чтобы вытереть с лица Шелли черные листья и ряску: зубы его стучали, тело было покрыто гусиной кожей. Взгляд блуждал по комнате. Он оборачивался на каждый шорох, издавая странные звуки.
— Ууууу, ах…
Я подняла с пола полотенце и стала вытирать его мокрые плечи. В этот момент мы услышали раскаты грома. Внезапно он поднялся.
— Один из нас — один из нас должен быть с нею!
— Минуту! Не торопись. Ничего не случится! — я обняла его за талию и мягко опустила назад в воду. Потом села на скамейку рядом с бассейном и стала растирать ему спину, пытаясь успокоить его разбушевавшееся воображение. Он прижался ко мне, как ребенок к матери, положив лицо мне на колени.
— Мей, я напуган… Это мне напоминает ту кошмарную ночь…
— Перестань, — выдохнула я.
Та ночь, та проклятая ночь в Труа Мезон. Хозяин, который хотел изнасиловать Клер в уплату за комнату. Без денег, без пищи, молодые влюбленные. Я не хотела слушать. Почему он говорил об этом сейчас?
— Помнишь, я думал, что слышу крики удушаемого ребенка…
— Тихо…
— И Клер забравшись к нам в кровать не переставала кричать о том, что крысы кладут свои холодные лапы ей на лицо! — он испустил дрожащий стон и ткнулся лицом в мои колени, сжав пальцы в приступе страха.
— Ну, ну. Успокойся…
— Что случилось с нами, — слабо прошептал он.
Я завернула его в просторное полотенце. Я хотела, чтобы оно стало для него коконом, защищающим от разрушительной силы его обостренных чувств. Я чувствовала, как он все еще дрожит. Землетрясение. Скоро появится трещина и начнется настоящее разрушение, а я ничего не могу сделать, чтобы остановить этот процесс. Я могу только прижать его к себе и надеяться, что все закончиться благополучно.
— Он случился с нами, — сказала я.
На этот раз, когда крысиные лапы дотронулись до лица Клер, она не кричала. Это были только тени. Она открыла рот во сне, но ничего не сказала.