Гром разорвался пушечным выстрелом. Полидори мигом забрался под стол, выкрикивая слова молитвы, вспышки молнии не последовало. Но мебель затрясло, словно во время шторма. Фарфоровый сервиз посыпался из серванта на пол. Глаза Арабской Девы завращались в ее механической голове. Я бросилась в объятия Шелли. Раскат грома сменился другим пронзительным звуком — криком раненой птицы, пронзенной стрелой охотника — криком ужаса, принадлежащим Клер.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Оставайтесь на месте, — крикнул Шелли, выхватывая пистолет из-за пояса. Пронзительный крик все еще стоял в комнате, и он выбежал в коридор. Было бесполезно, да и слишком поздно звать его назад.
Коридор был погружен во мрак, и лишь лунный свет освещал лестницу. Эхо шагов Шелли быстро двигалось к комнате Клер.
Рев бури не смолкал. Байрон вскочил — я думаю, он больше переживал за Шелли, чем за Клер — но Шелли был уже на лестнице, перепрыгивая через ступеньки с дулом пистолета, направленным в темноту: если кто-то встретится, то сразу получит пулю.
Байрон ковылял позади, но естественно, не мог двигаться с такой же скоростью. Он пробежал половину пролета первой лестничной площади, проклиная свою хромоту, когда услышал, что Шелли достиг уже второй, над его головой.
В считанные секунды Шелли был у двери комнаты для гостей, и со всего размаху двинул плечом дверь, но только ушиб плечо, дверь не поддалась. Он отскочил, глубоко вздохнул и выбив дверь ногой, влетел в комнату.
Когда он ворвался, другая фигура, испуганно выпрыгнув из темного пространства за кроватью, бросилась к нему. Шелли вскрикнул, осознав что не может остановиться, и нажал на спусковой крючок. Звук выстрела почти оглушил его.
Он отстранился, закрыв лицо, убежденный, что существо, в которое он пустил две пули много лет назад, все равно приближалось к нему.
Его глаза привыкли к темноте, и он понял, что выстрелил в зеркало.
На полу лежала записная книжка, покрытая множеством зеркальных осколков. Он задыхался, как будто пробежал целую милю. Никого не было.
— Клер… — кровать была пуста.
Он опоздал. Он выбежал в коридор, почти сорвав дверь с петель. Побежал вниз.
— Он похитил Клер!
Байрон выглядел сконфуженным и потрясенным. Сначала блеск в его глазах означал, что он не верил Шелли, что все это было частью его теории, подогретой разговором в гостиной. Где-то в этом должна быть ошибка, но глядя в воспаленные, близорукие глаза Шелли, он понял, что безграничный страх, исходивший из них, свидетельствовал об истинности его слов.
— Я знаю систему коридоров наверху, а ты ищи внизу.
Шелли поспешил вниз, Байрон — наверх. Байрон прыгал через ступеньки, если бы он промахнулся, то сломал бы шею.
Игра в прятки, — подумал Шелли. На этот раз это не игра, а реальность. Считаем до ста, режем горло…
Негодяи из тысячи страшных историй наводнили его воспаленное воображение.
— Клер! — позвал он.
Он отдернул штору, увидев внизу ступни, ступни оказались украшением высокого подсвечника.
— Где она? Господи, где она?
Куда оно ее дело?
— Клер!
Со стен на него равнодушно смотрели картины.
Его разум работал быстрее, чем ноги. Она была в чертовой бане, погребенная заживо, внизу. Она была на чердаке, истекая кровью, сочившейся из перерезанного горла. Она лежала под половицами, ломая ногти о дерево, задыхаясь без воздуха. Оно вонзало когти в ее сердце. Где она? Жива ли?
— Клер!
За окном бушевало, как неистовая, жаждущая крови публика в римском театре во время гладиаторского боя. Шелли становился все злее, бегал из комнаты в комнату. Пусто. Ему казалось, что сам дом издевается над ним. Он думал о Боге. Бога нет, есть лишь судьба. Единственная определенность — смерть. Старуха с косой.
Он покачал головой, — его собственные дикие мысли вводили в заблуждение. Что знала Клер? Что сейчас было у нее в голове? Пришла ли она в сознание? Или же все еще оставалась в том месмерическом мире неопределенности?
— Клер, — молил Шелли, — сжалься, подай голос. Вскрикни только один раз, дай нам знать, где ты находишься. Кричи, плачь, делай что угодно, но только сообщи, где ты.
Он прошел в бильярдную комнату, направляясь ко входу в винный подвал, уже полагая, что здесь пусто, как в дюжине других комнат, где он побывал. Но он ошибался. Он обвел глазами помещение. Свечи догорели, лунный свет, проникающий в окна, дал возможность увидеть тело, лежащее на бильярдном столе.