Дни шли, за ними тянулись недели и месяцы. Жизнь в колонии шла своим чередом. Я продолжал читать книги, охотиться, выполнять мелкие поручения Торуса и, конечно, поставлять Ксардасу оборудование. Это предприятие затянулось, потому что я не решался вписывать много всего за одну поставку, а в его списке были довольно дорогие и редкие вещи.
В один прекрасный день, я встретил Лестера и с трудом смог узнать: голова его была обрита, на лице красовалась пара татуировок. Одежда тоже переменилась – теперь он был не в потрёпанной рубахе, а в платье, испещрённом узорами. Такое носили некоторые члены братства, которые уже доказали свою преданность и отработали определённое время, собирая траву на болоте. Я на мгновение потерял дар речи, когда увидел такое резкое преображение. Лестер заметил моё смущение, провёл рукой по бритой голове и произнёс:
– Ничего не поделаешь, такова традиция.
Я понемногу пришёл в себя:
– Но как? Когда?
– Вчера. Я думаю, ты давно уже заметил, что всё к этому идёт.
Это было правдой, и я кивнул:
– Да, но я не думал, что всё зайдёт так далеко и случится так скоро. Не прошло и года, как ты в колонии. И всё же, как тебе удалось сразу стать гуру?
Лестер расхохотался.
– Я вовсе не гуру! Всего лишь послушник.
– Ну, по крайней мере, ты не в юбке. Это платье хоть немножко поприличнее.
– Ты прав, одежда будет, пожалуй, даже получше, чем моя старая. Материал мне нравится, приятный к телу, – сказал он, помяв пальцами короткий рукав своего одеяния, – да и чувствую себя легко и свободно. Но это не одежда гуру – их робы гораздо длиннее – до самой земли.
Я вспомнил своё последнее посещение болотного лагеря и понял, что Лестер прав. Его одежда соответствовала «среднему классу» в иерархии братства. Преображение Лестера заставило меня рассмотреть его подробнее. Он уже не был тем слабым парнем, каким я его увидел впервые на площади обмена. Месяцы, проведённые здесь закалили его характер, а упражнения с Горном тоже не прошли даром. Теперь его уже было нельзя назвать хилым, бицепс прибавил несколько сантиметров в обхвате, а сам Лестер привык к тяжёлому физическому труду, дракам и стычкам. В последнее время он носил небольшую бородку, а теперь подстриг её так, что она гармонично сочеталась с геометрическими татуировками на его лице, которые представляли собой непонятный плетёный узор. Сбоку от каждой брови отходили завитки, чем-то напоминающие рога. Несколько коротких линий красовались на щеках. Всё это придавало его лицу совершенно новое, немного пугающее выражение. Однако добродушная улыбка развеяла мои опасения – передо мной был всё тот же Лестер, а не какой-то безумный фанатик.
– Но всё же ты не новобранец. Как тебе удалось сразу заслужить уважение?
– Очень просто. Я привёл кузнеца в Братство.
– Кузнеца? – поразился я, – где же ты его взял?
– В Новом лагере, – усмехнулся Лестер.
– Но как? Что могло заставить его переселиться?
– Болотник, разумеется. Ну, и идеология тоже, хоть, наверно, и в меньшей степени. Я долго с ним общался, продавал траву, рассказывал про Спящего и чудеса, которые он творит.
– Разве ты сам в это всё веришь?
– А чем это хуже чего-то другого? Инноса? Белиара? Аданоса? Где все эти боги? Мы видим только их последователей и магов, которые говорят, что Боги даруют им силу. Тем не менее, они тренируются и годами оттачивают своё мастерство. Без обучения никакой силы нет. Спящий же воздаёт за веру, а Юберион и в правду видит такое, чего не знает ни один маг.